«Ну надо же, — подумал я. — Этот Лямский, как затычка в любой бочке. С Сокольниковым вместе работал, с Козлинским жил по соседству».
— Кем так увлекся, Леонид Леонтьевич? — услышал я вдруг за своей спиной, обернулся и обнаружил подошедших сзади Саватеева и Гудилина.
Гудилин коротко кивнул, а Саватеев уставился на меня с интересом опытного прораба, углядевшего на вверенном ему участке непонятную конструкцию.
— Игорь Андреевич Погребецкий, сотрудник того самого детективного агентства, — представил Лямский.
Саватеев протянул руку и крепко тряхнул мою ладонь.
— По-прежнему подозреваете, что это мы умыкнули людей Шелеста? — Прозвучало это строго, однако не враждебно. Враждебно зыркнул на меня Гудилин, но я сделал вид, будто вовсе его не замечаю.
— Мы пока никого ни в чем не подозреваем, — сообщил я сдержанно.
— Ну-ну… — Валентин Егорович повел шеей, словно освобождаясь от тугого галстука. — Так разбирайтесь побыстрее, коли полиция плохо чешется. А то меня словно кто за горло держит.
— Это уж как получится, — ответил я сухо.
Саватеев сурово окинул меня взглядом, кивнул своим помощникам и двинулся в толпу, бросив на ходу:
— Если у вас загвоздка из-за денег, обращайтесь. Чем-нибудь помогу.
Я не стал рассыпаться в благодарностях.
Не стал я любезничать и с Шелестом, на которого наткнулся на выходе из зала прощания в фойе. Впрочем, он тоже не имел намерения заключить меня в объятия. А уж что до Бреусова, то этот хлыщ просто весь искривился.
— Какая встреча! — прогундел он иронично. — Следы преступлений ищите среди скорбящих?
— А вы ищите дешевой популярности рядом с покойником? — парировал я.
— Прекратите! Оба! — рубанул Шелест и, тихо выругавшись, широко зашагал снова в зал.
Бреусов пожал плечами и направился следом — не очень, впрочем, поспешая.
Я принялся вновь бродить по фойе, периодически заглядывая в зал. Как ни странно, мне мало попадалось знакомых лиц, хотя кое-кого из окружения Козлинского я узнал. Например, ту девушку, которая сопровождала меня на встречу Григория Акимовича с избирателями. Глаза у девушки были все промокшие, и меня она не заметила.
Допустим, совсем не факт, что здесь должен появиться Прошкин. В конце концов, он ученик Копалкиной, а отнюдь не Козлинского. Хотя я готов был поспорить, что с Козлинским его нечто связывало, пусть даже косвенно, а иначе зачем он явился к Виктории? И если не Григорий Акимович, то наверняка Нина Федоровна отправила его с расспросами. Но каким образом старушка узнала о Виктории?
Стоп. Порой ситуация всеобщей удрученности, пусть даже во многом напускной, крайне стимулирующе действует на мыслительный процесс. О чем говорил сосед Сокольникова, который видел того гуляющим с собачкой? Валерий Аркадьевич разговаривал с каким-то человеком, судя по всему, женщиной. Этого собеседника, не исключено, совершенно случайного, мы обошли вниманием — во многом, разумеется, потому, что никаким местом не могли за него зацепиться. Однако, похоже, зацепка все же нашлась — мелкая женщина вполне подходила по описанию на Нину Федоровну.
Между тем Копалкиной отчего-то на панихиде не было, и это показалось мне весьма странным.
Публика начала покидать фойе и стекаться в зал — наступал момент последнего прощания. Я слился с толпой, высматривая знакомую девушку из штаба. Обнаружил ее довольно быстро — она стояла в углу, то и дело вытирая глаза платочком.
Я приблизился к ней и осторожно тронул за плечо — девушка вздрогнула, всхлипнула и уставилась на меня бессмысленным взором.
— Узнаете меня?
Девушка несколько раз моргнула — слезинки сорвались с кончиков ресниц и заскользили по щекам.
— Да, — вымученно прошептала она.
— Я ищу Нину Федоровну Копалкину.
— Она уже простилась и ушла.
— Домой? — удивился я.
— Почему домой? — еще больше удивилась девушка. — В столовую, где поминки будут. Она поминками занимается…
— А Антон Прошкин? — спросил я наудачу.
— Антон… Он, наверное, на улице… Он должен быть с похоронной бригадой.
— Спасибо, — сказал я проникновенно и начал протискиваться назад.
На улице народа было мало, и я увидел его сразу — стоял около катафалка: лицо — хмурая туча, глаза — подернутые тиной лужи. Батюшки, да ведь он тоже, похоже, на грани слез! Ну и Козлинский, ну и властитель человеческих сердец!