— Боже мой! — подала, наконец, голос Светлана Анатольевна. — Какая лихая интрига! До чего же мастерски закрученный сюжет! Голова кругом идет!
— Вы абсолютно правы, — согласился Игорь. — Но вас-то как раз излишняя любовь к закрученности и подвела. Удовлетворились бы вы одной Риммой Александровной, не стали бы впутывать Малышкиных и, соответственно, пережидать несколько часов, мы бы вас вряд ли в чем-то заподозрили. В конце концов, на одном факте, что вы статью сразу Копалкиной не вернули, далеко идущие выводы сделать трудно.
— А сейчас вы, конечно, выводы сделали и доказательства собрали. Так? — язвительно поинтересовалась Ракитова.
Тут уже не выдержала я. Сидела молчком, но хватит.
— А мы ничего доказывать, по крайней мере вам, не собираемся, — ответила я ей в тон. — Мы со всем своим добром пойдем в полицию, которая с ног сбилась в поисках Желтухина. И пусть вас там трясут. А заодно мы сходим к Римме Александровне и тоже ее просветим. Игорь рассказывал, что она еще та командирша и, сильно надеюсь, отмуштрует вас почище полицейских.
— Увы, — с лживой печалью в голосе вторил Погребецкий. — Именно так мы и поступим. Если, конечно, вы нам не расскажете, кто вас на все это подвиг. Потому как глубоко уверены, что вы к исчезновению Желтухина имеете лишь косвенное отношение. И лично мне будет искренне жаль, если вы отправитесь в тюрьму как соучастница похищения человека. Надеюсь, — Игорь враз стал серьезным, — живого человека.
— Да жив он, жив! — яростно процедила Ракитова. — Что ему сделается!
Глава 21. Игорь
— Геннадий Валентинович? У вас опять появилось желание со мной пообщаться? Ничего не имею против. Но поскольку первый раз мы встречались на вашей территории, второй — на нейтральной, я имею в виду нашу короткую беседу с Игорем Андреевичем на похоронах, то на сей раз извольте ко мне. Вы не возражаете?
— Возражаю.
— Вот как?
— Я хочу предложить вам компромиссный вариант. Мы встретимся на вашей территории, но не в вашем офисе.
— И где же?
Судя по голосу, он был абсолютно спокоен и даже благодушен. Хотя со времени нашей беседы с Ракитовой прошло примерно четырнадцать часов — вполне достаточный срок, чтобы узнать, чем завершилась эта встреча, и уж наверняка потерять покой.
Да, в определенной степени мы рисковали, давая временную фору, однако у нас на то были свои причины. Мы хотели вынудить своего противника на ответные шаги, потому как Ракитова знала самое главное — Сева Желтухин жив и здоров, а также кому он обязан своим исчезновением. Однако она оставалась в полном неведении, где находится журналист и зачем он там находится. Конечно, мы могли позвонить в штаб и призвать всех к ответу, но непонятно, чего бы мы в тот момент добились. Возможно — лишь заверений, что у Ракитовой не все в порядке с головой. Привлекать же к этой операции Земцова означало подставить его под серьезные неприятности: какие основания у органов правопорядка врываться на ночь глядя в центр избирательной кампании одного из претендентов на пост мэра? Слова газетной дамы? Политика, господа, чистая политика, замешанная на черном пиаре конкурентов! Вот что Земцов мог получить в ответ.
Нет, здесь не следовало спешить, потому как требовалось очень тщательно подготовиться. В конце концов, если Желтухин до сего времени находился в полном здравии, то не было никаких оснований о нем излишне беспокоиться — особенно сейчас, когда похититель узнал, что и мы тоже кое-что узнали. У похитителя, на наш взгляд, было два пути — либо немедленно отпустить журналиста восвояси и тем самым подтвердить правильность полученной нами информации, либо затаиться и сделать вид, будто болтовня Ракитовой не имеет к уважаемым людям никакого отношения.
Утром мы с Варварой выяснили, что Сева ни дома, ни в редакции, ни в штабе Шелеста не появлялся. А накануне вечером, еще до того, как расстаться с Ракитовой и дать ей возможность сделать предупреждающий звонок, связались с Геной. Тот срочно организовал наблюдение за Лямским и его подручным Гудилиным. Впрочем, никакого существенного результата это не принесло. Леонид Леонтьевич был хитер, а потому осторожен и выдержан.