— Вы спятили!
Я не ожидал, что в пластилиновом голосе Лямского столько острых иголок.
— До встречи! — И Гена швырнул трубку.
Мы сидели в моей «тойоте» уже минут пятнадцать — Гена сопел, почти ежесекундно поглядывая на часы. Я представил, что в кабинете вот так же сидит и сопит Варвара — но уже не от нетерпения, а от досады: ее оставили на хозяйстве.
Мы ждали звонка от своих ребят — Володи Кротова и пятерых парней из охранного подразделения, которые на трех машинах обложили со всех сторон штаб Лямского. Звонок раздался на семнадцатой минуте.
— Лямский и Гудилин вышли вместе, — сообщил Володя. — Сели в белую «ауди», сопровождающих нет. Вести их будем по очереди.
Еще через некоторое время последовал следующий звонок.
— Машина направляется в сторону Центрального моста.
— Пора, — сказал Гена, и я включил зажигание.
После моста «ауди» могла, как в сказке, выбрать три пути: направо, налево и прямо. Она выбрала путь направо, что в некоторой степени облегчало нам задачу — дорога ровная, практически без свертков. Однако же весьма открытая, чтобы обнаружить слежку.
— Ребята, — предупредил Гена, который почти не отрывался от мобильника, — будьте осторожны. За рулем наверняка парень помоложе, а тот, другой, большой хитрец и следит за обстановкой.
«Ауди», с которой нас разделяло небольшое расстояние, но все же достаточное, чтобы мы ее не видели, ориентируясь только на сообщения ребят, мчалась в сторону пригорода.
— Взяли влево, — услышал я голос Володи. — Там начинается территория лодочного клуба, она обнесена забором. «Ауди» въезжает на территорию. Мы проедем вдоль забора, попробуем перелезть.
— Хорошо, — одобрил Гена, затем быстро переключился на телефон второй машины. — Борис, остановитесь так, чтобы держать в поле зрения въезд в клуб. — Снова переключился и скомандовал: — Петр, обгоняй машину Кротова и дуй на противоположную сторону клуба. Если там есть второй выезд, возьми на контроль, чтобы по сквозной не проскочили.
Мы притормозили недалеко от центральных ворот, где за елками весьма удачно пристроилась машина Бориса и его напарника Сергея. У самих ворот топтался парень в форме охранника и что-то мараковал с замком. Почему-то мне не очень верилось, что он встретит нас с распростертыми объятиями, — скорее всего, не захочет впускать. Не исключено, даже затеет скандал — совершенно намеренный, хотя и с не очень ясной целью. Ладно бы, Лямский хотел выиграть время, чтобы успеть спровадить Желтухина. Однако наверняка там, где удерживали Севу, имелся мобильный телефон, а значит, времени вывести журналиста было предостаточно.
— Значит, так, — сказал Кирпичников Борису и Сергею, — подъезжайте к воротам, скажите, чтобы пропустили. Если охранник спросит, что надо, ответите: вас здесь ждут. Прицепится: кто именно, можете не скрывать, что Лямский. Откажется пропускать, поспорьте, но сильно не напирайте. Оставите машину у ворот так, чтобы перекрыть выезд. А ты, — обратился Гена уже ко мне, — давай влево, по главной дороге. — Он всмотрелся в даль. — Ну да, забор лодочников как раз вдоль главной дороги идет.
Забор был отнюдь не крепостной стеной, скорее, обычной оградой, однако сделанной из толстых металлических прутьев не менее двух с половиной метров высотой. Как говорится, не разогнуть, не перепрыгнуть.
И в этот момент раздался звонок Кротова.
— Мы тут место обнаружили, где рядом с забором есть насыпь. Думаю, можно перелезть. Попробовать? — спросил Володя.
— Подожди, — распорядился Кирпичников. — Сейчас к вам подъедем, вместе попробуем.
Преодолеть ограждение оказалось совсем не просто, даже с учетом насыпи. Но спасибо Жене, напарнику Кротова, мужику богатырскому, который нас через забор почти в буквальном смысле слова перевалил, — Володю с легкостью, а меня с Геной с чертыханиями.
То ли в связи с разгаром рабочего дня, то ли по какой иной причине, однако на территории лодочного клуба было совершенно безлюдно. Начинающиеся сразу за забором строения (в основном небольшие, приземистые) казались на первый взгляд совершенно необитаемыми. Автомобиль Бориса и Сергея нигде не просматривался, из чего мы сделал вывод: дальше ворот охранник наших ребят не пустил.