— Что-то случилось? — спросила я.
— У меня мама умирает.
Я не знала, умерла тогда её мама или нет.
Потом был август. Я возвращалась с работы. Вышла из лифта и замерла. Я снова почувствовала Этот Запах. Теперь я поняла, что Смерть побывала здесь в квартире справа. Там жила врач Маша со своей старенькой мамой.
Однажды её мама попросила у меня одну из моих первых Книг Заклинаний. Мне было страшно, что она, будучи представителем другого поколения, прочитав мои заклинания, станет осуждать меня, как некоторые, в том, что я — слишком откровенна.
Где-то зимой, когда я принялась рисовать, она зашла ко мне посмотреть на мои картины. Картины про то, что я вижу Там. Мне казалось, она не сможет их понять. Каково же было моё удивление, когда после длительного молчания старушка посмотрела на меня как-то грустногрустно и произнесла:
— НЕ земная ты, Алиса… Как же тяжело тебе живётся среди нас…
С тех пор я её не видела. А тут — Этот Запах… Я поняла, что сегодня Старушка ушла.
Через пару дней я встретила её дочь Машу.
— Как у вас дела? — спросила я.
Маша, как истинный врач, но только опустошённо, произнесла:
— Маму сегодня закопали.
И вот уже в третий раз за этот год Запах Смерти устойчиво завис на моей лестничной клетке. Как-то близко Она подошла ко мне. Слишком близко.
Смерть на самом деле — всегда рядом. Люди не хотят про Неё думать, но это совсем не значит, что если они о Ней не думают, то Она — где-то далеко. Они не хотят понимать, что Смерть — лучший советчик, потому что перед Её лицом мы вдруг осознаём, что действительно важно в этой жизни, а что — так…
На следующий день я встретила Таню. Она стояла у двери своей квартиры и не могла войти.
— У вас всё в порядке?
— Боюсь заходить… — сказала она. — Мама вчера вечером умерла.
— Она здесь? — спросила я, кивнув на дверь.
— Нет, но мне всё равно страшно… Сначала папа, потом мама.
«Вот почему — три смерти…» — подумала я.
— Вы же знаете, что случилось с моим папой? — продолжала Таня.
— Нет, — я действительно не знала, что с ним случилось.
— Мама болела четыре года раком, тогда, помните, мы её должны были на носилках спустить на лифте и отвезти в больницу? У папы что-то произошло с позвоночником, и он… не выдержал и порезал себе вены. … Я до сих пор с ним общаюсь… Он не ушёл… Говорит, не дают ему. Не разрешают… А вот теперь — мама…
Я подарила ей одну из своих книг, которая так и называлась «Мама».
— Отпустите маму, пожалуйста. Я свою долго не отпускала. А она мучилась…
Таня послушно кивнула и вдруг спросила:
— А с папой-то что делать?
Я вдруг вспомнила, что всегда, приходя в Храм, вставала у определённой иконы, названия которой даже не знала. Но я точно знала, что это — моя икона, потому что всю жизнь, начиная с тринадцати лет, когда я впервые оказалась в Пустоте и встала на Окно, меня к ней тянуло, как магнитом. Спустя лет десять я узнала, как эта икона называется. Но её название мне ровным счётом ничего не прояснило. Прошло ещё десять лет. И вдруг в одной из книг священнослужителя я нашла мимолётное упоминание об этой иконе в разделе: «Советы для родственников самоубийц». Оказывается, это — единственная икона, у которой можно молиться за тех, кто ушёл сам. Получается, всю свою жизнь, вернее, последние две трети её, я отмаливала саму себя…
Ещё через день я встретила Машу.
— Алис, веришь, мама приходила прощаться ко мне накануне 40 дней…
— Я надеюсь, вы её отпустили? — спросила я.
— Да, отпустила… Но дело не в этом… Знаешь, какой она была? Точной копией Твоей Лунной Девочки на тёмно-синем фоне Вечности, как ты её рисовала. Это был прозрачный контур с лицом моей мамы. Я никогда этого не забуду!!!
Маше нравились мои картины. Она их чувствовала. Тогда я поставила в коридор между квартирами картину, которая называется «Встреча с мамой». Она теперь стала как бы нашей общей картиной…
Едва проснувшись утром, я получила sms-ку от Леры:
«Не поверишь! Вчера на медитации я ВИДЕЛА ТВОЮ КАРТИНУ!!! Ту, которая с Пирамидой!!!»
«Эх… — подумала я. — Как же это здорово, когда люди видят то, что я вроде и НЕ видела, но ПРОСТО РИСОВАЛА, а они сначала смотрят на мои картины, а потом ТАМ ВИДЯТ ЭТО, ВСПОМИНАЮТ и как бы постоянно ПОДТВЕРЖДАЮТ МНЕ, что я — молодец. Может, я рисовала для того, чтобы им было ЛЕГЧЕ ВСПОМНИТЬ?»