— Да, не могла. Вот видишь, Орасио, какие мы с тобой разные.
— Да уж, сострадание — мое не самое сильное место. Но ведь и я могу от чего-нибудь расплакаться, и тогда ты…
— Никогда не видела, чтоб ты плакал, — сказала Мага. — Для тебя это вроде как слишком большие затраты.
— Мне тоже случалось плакать.
— Если только от злости. Ты не умеешь плакать, Орасио, это одна из тех вещей, которых ты не умеешь.
Оливейра привлек Магу к себе и посадил на колени. Он подумал, что от запаха Маги, запаха ее волос ему всегда делалось грустно. Тот же запах, что и раньше… «Искать посредством чего-то, — смутно подумалось ему. — Да, это действительно одна из тех вещей, которых я не умею, плакать и жалеть себя».
— Мы никогда не любили друг друга, — сказал он, целуя ее волосы.
— Не говори за меня, — сказала Мага, прикрывая глаза. — Ты не можешь знать, люблю я тебя или нет. Даже этого ты не можешь знать.
— Ты считаешь, я так слеп?
— Наоборот, тебе бы не мешало немножко ослепнуть.
— Ах да, осязание, заменяющее выводы разума, инстинкт, который проникает дальше сознания. Путь магии, потемки души.
— Да, не помешало бы, — упрямо повторила Мага, как делала всякий раз, когда она чего-нибудь не понимала, но не хотела этого показывать.
— Послушай, мне достаточно того, что я знаю, чтобы понять: мы должны разойтись. Думаю, мне надо жить одному, Люсия; я действительно не знаю, что мне делать. Я несправедлив и к тебе, и к Рокамадуру, который, по-моему, вот-вот проснется, я плохо обращаюсь с вами и не хочу, чтобы так продолжалось.
— Обо мне и Рокамадуре можешь не беспокоиться.
— А я и не беспокоюсь, но мы тут путаемся под ногами друг у друга, и это неудобно и неэстетично. Я не так уж слеп, моя дорогая, и мой зрительный нерв позволяет мне видеть, что ты отлично справишься и без меня. До сих пор ни одна из моих подруг еще не покончила с собой, как бы это признание ни ранило мою гордость.
— Да, Орасио.
— Так что, если не сегодня завтра у меня хватит героизма настоять на этом, ничего особенного не случится.
— Не случится, — сказала Мага.
— Ты отвезешь своего мальчика к мадам Ирэн и будешь дальше жить в Париже как жила.
— Вот именно.
— Будешь много ходить в кино, читать романы, с риском для жизни будешь гулять по самым небезопасным кварталам в самое небезопасное время.
— Все так и будет.
— Найдешь на улице множество разных странных вещиц, принесешь их домой и что-нибудь из них сделаешь. Вонг обучит тебя фокусам, а Осип будет всюду ходить за тобой, молитвенно сложив руки в смиренном почитании.
— Орасио, прошу тебя. — Мага обняла его, спрятав лицо у него на груди.
— Конечно же, мы самым невероятным образом будем натыкаться друг на друга в самых неожиданных местах, как тогда ночью на площади Бастилии, ты помнишь.
— На улице Даваль.
— Я был здорово пьян, а ты появилась из-за угла, и мы смотрели друг на друга, как идиоты.
— Потому что я была уверена, что в тот вечер ты пошел на концерт.
— А ты мне сказала, что пойдешь к мадам Леони.
— И потому было так здорово встретиться на улице Даваль.
— На тебе был зеленый пуловер, и ты остановилась на углу, чтобы утешить какого-то педераста.
— Его пинками вытолкали из кафе, и он чуть не плакал.
— А еще мы однажды встретились на набережной Жеммап.
— Было жарко, — сказала Мага.
— Ты никогда мне не говорила, что тебе понадобилось на набережной Жеммап.
— Да ничего мне не понадобилось.
— У тебя в руке была монетка.
— Я нашла ее на краю тротуара. Она так блестела.
— И мы пошли на площадь Республики, там были уличные акробаты, и мы выиграли коробку конфет.
— Они были ужасны.
— А еще, выхожу я однажды из метро «Мутон-Дю-верне», а ты сидишь в открытом кафе с каким-то негром и каким-то филиппинцем.
— А ты никогда не говорил мне, что тебе понадобилось у метро «Мутон-Дюверне».
— Я ходил к педикюрше, — сказал Оливейра. — В приемной у нее были обои красновато-фиолетовых тонов, а по ним гондолы, пальмы и обнявшиеся парочки в лунном свете. Представь себе все это в пятисоткратном повторении на площади размером двенадцать метров на восемь.
— Из-за этого ты туда и ходил, а не из-за мозолей.
— То были не мозоли, девочка моя. У меня был настоящий нарост на ступне. Кажется, из-за авитаминоза.
— Она тебя вылечила? — спросила Мага, подняв голову и внимательно глядя на него.