— Да, об этом… Она все придумала. Как только я записал ее на прием к доктору, она во всем созналась. Да, мы с ней спали иногда, но это было до того, как мы с тобой снова встретились и до того, как я узнал правду.
— Класс, ну поздравляю! Ты, наверное, счастлив? — продолжаю говорить язвительным тоном.
— Нет. Если ты думаешь, что я бы бросил ее с ребенком, то нет, я бы помогал, но только все равно бы не женился на ней.
— Что ж так?
— Не люблю.
— Ааа, ладно…
— Я тебя люблю, — становится на колени и обнимает мои ноги. А у меня уже бабочки и тепло разливается внизу. Чертовы гормоны. Закусываю губу.
— Ми-и-й-а, я скучал, — и глаза такие грустные, глубокие, тону в них.
— А я есть хочу, — встаю, и иду к холодильнику.
— Жестокая Мия, — жалуется, вставая. Улыбаюсь, стоя у открытого холодильника. — Я бы тоже перекусил.
— Отлично, тогда ты готовишь, чувствуй себя как дома. А я пойду, переоденусь. — И ухожу в комнату. Надеваю длинную футболку и хлопковые домашние брючки. Возвращаюсь на кухню, когда Никита уже кладет пасту в кипящую воду. А на сковородке уже разогреваются бабушкины котлеты по-киевски. Не растерялся, значит, и даже фартук мой нацепил. Смотрю на разворот плеч, мышцы рук, которые напрягаются при движении. И меня кроет, какой же он красивый. А еще гормоны, будто, взбунтовались. Даже не знаю, чего хочу больше: есть или его? Стою, и от осознания этой мысли, кровь приливает к щекам. Иду к холодильнику и вынимаю овощной салат. Ставлю тарелки и достаю столовые приборы. Не хватает свечей и бокалов, но и так нормально.
— У тебя есть вино? — спрашивает Никита, будто мысли мои прочитал.
— Нет, есть сок, подойдет?
— Ладно, пусть будет сок. — Отвечает.
Я ставлю пакет сока и стаканы на стол. Никита отодвигает мне стул, и садится сам.
— Вкусно, спасибо, — говорю, закончив прием пищи.
— Я сварил только пасту, котлеты только разогрел.
— Все равно, спасибо. Я устала, а ты меня накормил. — Улыбаюсь. — Поедешь домой?
— Ты меня выгоняешь? Снова? — приподнимает бровь.
— Нет. Хочешь остаться? Ладно, постелю тебе на диване. — Иду в комнату, достаю комплект постельного белья, и стелю ему на диване. Сам захотел. Захожу на кухню, он стоит возле окна с пачкой сигарет. Приподнимаю бровь. Да, я тоже так умею.
— Собираешься курить в квартире? Я против. — Отвечаю строго.
— Прости, привычка, когда нервничаю. — Он прячет сигареты в куртку в коридоре.
— Я иду спать. Устала. — Иду в ванную и надеваю ночную рубашку.
— Я с тобой. — Осекается. — В смысле, на диване, конечно, — отвечает обиженно, когда я выхожу. А я улыбаюсь.
Забираюсь в кровать, укрываюсь и устраиваюсь удобнее. Никита выключает свет. Слышу, как шелестит, снимаемая им одежда, звенит пряжка ремня, скрипят под его весом диванные пружины.
— Спокойной ночи, Мия, — говорит своим невероятным тембром, что меня аж мурашит.
— Спокойной ночи, — отвечаю тихо. Он ворочается, да, диван не самый удобный, еще и с его ростом. — Ладно, ложись в кровать. Поместимся.
Через секунду чувствую его крепкое горячее тело рядом, обнимает меня. Прикасается губами к затылку, и в этом месте покалывает. И все, я пропадаю в этих ощущениях. С беременностью тело стало очень чувствительным. Мне, кажется, достаточно будет поцелуя, и я уже буду на пике удовольствия. Поэтому, когда его руки начинают путешествие по моему телу, я еле сдерживаюсь. А потом, не выдержав этой сладостной пытки, беру инициативу в свои руки. Никита удивлен таким моим напором, но ему нравится. Слышу, как он отвечает стоном на каждое мое движение.
— Мия, ты меня убиваешь, как же хорошо… — От этих слов, я таю. Я на облаках…
Лежу на боку, а Никита обнимает меня и прижимает к своей груди. Даже не знаю, как усну, с этим гормональным всплеском. Надеюсь, это временно, и из-за того, что я очень соскучилась. Иначе, придется его выгонять, чтоб нормально выспаться. Слышу, как его дыхание выравнивается. Немного отодвигаюсь, хоть мне и приятно находится в его объятьях.
Просыпаюсь от сладостных ощущений, закусываю губу чуть не до крови, но все равно вырывается стон, а руки сминают простынь с двух сторон.
— Ник, — выдыхаю. Мне нравится такое утро. Пожалуй, попрошу его остаться.
— Доброе утро, — улыбается. Котяра.
— Доброе утро, — притягиваю его к себе для поцелуя. Поцелуем мы не ограничиваемся. Хорошо, что сегодня выходной, можно дольше поваляться. Но мне, кажется, мы сегодня можем вообще из кровати не выбраться. Не то, что бы я против, но если вовремя не поем, меня начнет дико тошнить, вплоть до рвоты. Поэтому после еще одного великолепного раунда, все же выбираюсь на кухню. Одеваю лишь его толстовку, вдыхаю его запах, мне нравится. Иду босяком на кухню, но быстро мерзнут ноги, поэтому приходится одеть теплые носки. Ставлю кофе. Жарю ему яичницу, себе просто варю пару яиц, делаю тосты, нарезаю авокадо. Когда Никита заходит на кухню, завтрак уже готов. Волосы влажные после душа, без футболки, в одних джинсах.
— Мне нравится: завтрак и ты в моей толстовке, — целует в щеку и садится на стул.
— Мне тоже, — отвечаю, садясь напротив.
Все это привычно, и уже у нас было, четыре года назад, когда он приезжал, или я ездила к нему в Принстон. Да, только в этот раз есть кое-что еще. Мой маленький секрет. Я пока не готова подпустить его так близко. Днем он уезжает к себе. А я занимаюсь уборкой. Звонит Лола.
— Привет, Мия! — орет в трубку.
— Лол, я пока еще хорошо слышу, не кричи. — Говорю, отводя телефон от уха. — Привет.
— Макс мне сделал предложение! Аааа! Мия! Слышишь?! — продолжает визжать.
— Уже, наверное, все соседи в курсе и не только твои, но и мои тоже, — улыбаюсь, — Я рада за вас. Макс — молодец.
В этот момент открывается дверь в квартиру и входит Никита с сумкой, ноутбуком и небольшой елочкой в кадке. Стягивает капюшон толстовки, и с него летит снег. Поднимаю бровь, глядя на сумку с вещами. То есть он решил жить со мной, даже не спросив, согласна ли я? Чудненько.
— Привет, — говорит, снимая пальто и обувь.
— Оу, — слышу в телефоне. — Это, что это там за «привет» пришел? Тот, о ком я думаю? Кобелина вернулся? Ты ему уже сказала? — подруга говорит все так же громко.
— Лола, не кричи, пожалуйста, — прошу, видя вопросительный взгляд Ника.
— «Кобелина»? Мило, — произносит, проходя в комнату вместе с вещами.
— Лола, я тебе перезвоню, мне тут нужно кое-что выяснить, срочно.
— Да, но обязательно перезвони и все расскажи, — снова кричит, а я нажимаю на сброс.
Иду в комнату. Он сидит на диване, сумка стоит рядом.
— Когда я сказала, что ты можешь переехать ко мне? Елка? Новый год был месяц назад.
— Опять вернулась злюка-Мия? — во взгляде смешинки. — Но я, пожалуй, знаю, как с ней справится… — встает мне на встречу. Я отступаю.
— Не смей! — выставляю руки вперед, он хватает и тянет к себе, в итоге вдвоем валимся на диван.
— Ты как будто стала тяжелее, — задумчиво, — но мне нравится, особенно сверху. — Указывает на грудь. — Так значит я — кобелина? — Смеется, так заразительно, что я тоже начинаю хохотать. — Мия, я только с тобой, у меня эти четыре месяца никого не было. А до этого, я думал, что ты изменила, и я просто искал способ забыть…
— Получилось?
— Нет, и было только хуже. Только ты, Мия. И больше никаких секретов между нами… — На этих словах немного цепенею, но он целует меня в скулу, шею, потом возвращается к губам. Стаскиваю толстовку, жарко. Очень жарко. Хорошо, что в холодильнике есть готовая еда, потому как с таким расходом энергии, ее нужно будет пополнить. — Я, знаю, что ко мне ты не переедешь. А я не хочу быть без тебя, слишком долго был…А елка для нового года, мы ведь с тобой так ни разу и не праздновали, значит отметим сегодня начало нашего нового года, твоего и моего.