И вдруг оно само нырнуло ко мне, стремительно вылетев из далеких-далеких туч.
Теплая моча мгновенно потекла по моим ногам, а из горла вырвался крик.
Прибежавшие на вопли родители тут же забрали меня домой.
Уже вечером, лежа в кровати, я начал сомневаться: может, мне все показалось? Ведь как раз в то время меня потянуло в третий раз перечитать «Властелина колец», а существо, вылетевшее из тьмы, чем-то напомнило Око Саурона, которое заметило Фродо, надевшего кольцо. Помню, что слабость и страх еще долго не покидали меня, словно мне только и оставалось, что лежать и ждать, пока за мной явится кошмар из другого мира.
После этого «Связи» надолго вылетели у меня из головы, и только «Андерлайт» напомнила мне о них.
Даже не сама «Андерлайт» – в игре не было ничего похожего; просто так сошлись звезды. Может, потому, что из квартиры соседей пахло разогретым в микроволновке попкорном, или потому, что дождь стучал в окна, но в голове вдруг всплыло воспоминание, как мы с родителями сидели за столом и играли в «Связи».
Поначалу оно показалось счастливым, но постепенно изменило свой тон. Мне вспомнилось серое чувство и чудовище, которое пыталось схватить меня в парке. Потом перед глазами встали кричащие и барахтающиеся родители, застрявшие на тонущем корабле, их лица, погруженные в ледяную воду, и взгляды, навеки устремленные в темноту.
Справиться со стрессом обычными методами не получилось, как и выкинуть из головы умирающих родителей. Осталось лишь встать, бросив компьютер включенным, схватить со спинки стула кожанку и выскочить под дождь.
Арестовали меня три дня спустя.
Три дня, полностью посвященных игре в «Связи».
Началом послужила карточка, которую родители показывали в последнюю нашу совместную игру.
На фотографии старушка кормила стаю голубей. Один из них отличался от остальных сизым оперением и красноватой грудкой. Интернет подсказал, что среди обычных голубей каким-то образом затесался странствующий голубь, или голубь-пассажир.
Но странствующие голуби вымерли в 1914 году, а цветная пленка появилась лишь в 1935-м.
Этой фотографии попросту не могло существовать.
На ум мгновенно пришло одно-единственное слово: «парадокс». Судя по одежде старушки и по машинам, стоящим на улице, фотография была сделана где-то в шестидесятых. Учитывая, что на тот момент странствующих голубей не видели уже почти пятьдесят лет, реальности она очень даже не соответствовала.
Это напомнило о другой вымершей птице – императорском дятле, который так заинтересовал Эмили Коннорс.
Напомнило о «Кроликах».
Странствующий голубь и адрес, зашифрованный в символах с парковой скамейки, изображенной на фотографии, которой не должно было существовать, отправили меня в видеопрокат. На витрине висел постер итальянского фильма, снятого в 1975-м Микеланджело Антониони. В оригинале он назывался «Профессия: репортер», но в англоязычных странах был известен под названием «Пассажир».
Зацепка в финальных титрах привела меня к одной конкретной странице вышедшего из печати французского детектива, а она, в свою очередь, к автобусной остановке, где пришлось сесть на автобус и ехать неизвестно куда, пока на глаза не попалась расписанная граффити стена.
В ней скрывалось послание. По крайней мере, так мне казалось. В общем, из-за него мне пришлось помотаться по всему городу, перебирая зацепки, пока меня не арестовали в подвале Гарвардского выездного кинотеатра, где якобы должен был появиться некто – нечто? – по имени Пассажир.
Голова на тот момент уже совершенно не соображала. Все смешалось в единую кучу.
На самом деле я помню, какой камень свалился с плеч, когда меня арестовали.
Меня проверили на наркотики и психические расстройства, а потом поставили перед выбором: предстать перед обычным судом или судом по делам людей, страдающих психологическими заболеваниями. Такие суды, как и суды по делам о наркотиках, призваны защищать обвиняемых с расстройствами психики от перегруженной людьми и работой судебной системы.
В итоге именно так меня и судили, отпустив только при условии, что раз в неделю я буду показываться психологу.
Несколько дней спустя после ареста мне наконец-то позволили вернуться домой, а еще через месяц начался третий курс в университете.
Больше в «Связи» мне играть не приходилось – и не только из-за того, что случилось со мной в кинотеатре в ожидании Пассажира. Просто потом подвернулось кое-что интереснее.
В моей жизни вновь появились «Кролики».