Минут через семь Эмили перехватила руль и свернула на старую грунтовую дорогу, а еще через минуту остановилась на обочине.
– Кроме дома Питерманов, тут ничего нет. – Мне непонятно, зачем мы приехали. – Но народ иногда тусуется в карьере.
Если бы меня заметили в карьере с Энни и Эмили Коннорс, то уже на следующий день вся школа знала бы мое имя.
Но Эмили, шикнув, погасила свет в салоне и вытащила из сумочки записную книжку.
– Мы точно на месте? – спросила Энни. – Тут же действительно никто не живет, кроме Питерманов.
Эмили смотрела в блокнот.
Все страницы были мелко исписаны словами и цифрами, перемежающимися с зарисовками. Их содержимое было мне незнакомо, а вот манера организации – очень даже. Примерно такие же пометки мы с друзьями делали на миллиметровке, когда играли в Dungeons & Dragons.
Эмили обвела несколько цифр, написанных над списком имен и каких-то символов. Потом, подумав, записала их сумму, откинулась на сиденье и выдохнула.
– Сто семь и три, – произнесла она. У меня не нашлось слов: ничто на свете не могло сравниться с красотой Эмили Коннорс, подсчитывающей что-то в уме.
Она отложила записную книжку и обернулась ко мне, пронзая тяжелым взглядом.
– Никому не рассказывай, что ты сегодня увидишь.
– Хорошо. Не буду.
– Я серьезно. – Она с силой схватила меня за запястье. – Поклянись.
– Я никому ничего не скажу. – По взгляду Эмили было видно: ее это не устроило. – Правда. Клянусь. – Она не обратила внимания на мой поднятый мизинец; просто продолжила смотреть прямо в глаза. Видимо, она увидела там то, что хотела, потому что снова сверилась с записной книжкой и убрала ее в сумочку.
Энни вытащила кассету с Тори Эймос.
– Напомни, что ты там насчитала?
– Сто семь целых три десятых, – ответила Эмили.
– Ага, хорошо. – Энни медленно повернула ручку радиоприемника. Звука не было – только шипение. – Ты точно не ошиблась?
– Будем надеяться. – Она подкрутила звук повыше, а потом повернулась к нам и улыбнулась.
Прекрасно и пугающе одновременно.
Потому что Эмили Коннорс не улыбалась. Никогда.
– Который час? – неожиданно деловито поинтересовалась она.
– Десять ноль шесть, – ответила Энни.
Эмили коснулась моей руки.
– Только не истери, хорошо? – попросила она, завела пикап и вновь выехала на грунтовку.
Мне оставалось лишь принять крутой вид.
Где-то минуту мы ехали под шум помех, а потом Эмили кивнула сестре и нажатием на рычажок выключила фары.
Пикап окружила чернота.
Мы не сбавили скорость, вот только теперь впереди ничего не было видно.
Мы ехали в абсолютной темноте.
Радио продолжало шипеть.
– Эмили, может…
– Тш-ш-ш. – Она схватила меня за руку с такой силой, что потом остались синяки: четыре, от каждого пальца. – Слушай.
Пришлось замолчать и прислушаться.
– Слышите голос? – спросила Эмили.
Энни пожала плечами. Она явно ничего не услышала. Эмили повернулась ко мне, но и тут ее ждало разочарование.
Несмотря на все старания, сосредоточиться не получалось: мешали и помехи, и ситуация, в которой мы оказались. Не каждый день мне доводилось вслепую нестись по старой грунтовке в компании Энни и Эмили Коннорс.
– Что это было? – Эмили еще сильнее увеличила громкость. – Вы же слышали? Пожалуйста, скажите, что слышали.
– Вроде да, – пришлось солгать мне.
На самом деле мне так и не удалось услышать ничего, кроме помех. Голова разболелась. Шипение щекотало в ушах, а где-то в глубине груди завибрировало что-то плотное и расплывчатое, постепенно двигаясь вверх. Во рту пересохло.
Раньше мне казалось, что причиной моего плохого самочувствия послужила скорость, на которой мы мчались по грунтовке в абсолютной темноте, но сейчас я уже сомневаюсь. Не знаю, что это было. Просто что-то… странное. Неестественное.
– Может, включим фары? – испуганно спросила Энни.
– И так нормально, – ответила Эмили.
Когда она выключила фары, дорога тянулась вперед по прямой, но мы проехали немалый ее участок. Оставалось только надеяться, скрестив пальцы, что мы не вылетим с поворота в кювет.
– Эм, слушай… – начала Энни.
– Тш-ш-ш! – шикнула Эмили на сестру. – Там же сказано: ехать нужно в темноте.
Изредка практически неразличимый свет луны выхватывал то деревья, то участок дороги; видимо, Эмили ориентировалась с его помощью.
– Вот сейчас. – Она склонилась поближе. – Слышали?
В этот раз у меня действительно получилось расслышать звук, доносящийся из приемника, поначалу едва различимо.