Я хотела верить Робу. Хотела верить, что он никогда не видел той разбитой машины. Но что-то в его ответе было не так — уж очень он не соответствовал немногословной натуре этого человека.
Если Роберт правда не видел машину, то откуда он знал, на какой она стороне дороги?
Кусок выше я писала на бумаге, используя стенографию — будем надеяться, за свою долгую и насыщенную жизнь Роб не научился их расшифровывать. Он давно уже лёг спать, а я сидела в пассажирском кресле, продолжая вносить в ноутбук записи.
Чак: Для вас играла “Сестра-луна” Лэсли Эстрады — отличная вечерняя песня, чтобы немного развеяться. С вами Чак Гринвальд, и мы не расстанемся до самой ночи.
Да, я всё-таки включила радио. Не только из любопытства — мне нужна была компания. Звук я снизила до минимума, чтобы не потревожить Роба, и стала переключать радиостанции в поисках чего-нибудь подходящего для фона. Из тех немногих станций, что были доступны, лучший сигнал был у Джубилейшен[1] — локального радио небольшого городка неподалёку. На протяжении часа ведущий, Чак Гринвальд, транслировал душевный фолк.
Чак: В Джубилейшен выдалась плодотворная неделя: у нашей школы новый директор — прекрасный человек со свежими идеями. Люди стали обсуждать потенциальное финансирование искусств — нам будет очень интересно услышать ваше мнение.
Управившись со своими секретными записями, я вдруг поняла, как сильно устала. Мечтая поскорее заснуть, но пока ещё ленясь преодолеть один ярд между мной и надувным матрацем, я откинулась в кресле и стала слушать, как мистер Гринвальд нахваливает свой любимый городок.
Чак: Скоро мы вернёмся к вашим музыкальным предложениям — впереди ещё много отличных песен. А пока отвлечёмся на кое-что новенькое.
Чак: Сейчас им будет больно.
Почти сразу радио Джубилейшен принялось на малой громкости вещать какофонию из сотен душераздирающих криков — как будто по ту сторону целая толпа подвергалась чудовищным пыткам.
Я невольно отпрянула от колонки — и сна ни в одном глазу. Непрерывные стенания сопровождались сдавленными, едва различимыми мольбами, чтобы то, что там происходит, прекратилось.
Вскоре оно действительно прекратилось — по крайней мере, крики затихли, и им на смену вернулся добродушный голос Чака Гринвальда.
Я перевела взгляд от радио к мерно посапывающему Робу Дж. Гатхарду. В голове пронеслась единственная мысль.
Боже, надеюсь, этот человек лжёт, и всё это — сплошная фикция. Если это не так, с этой дорогой точно что-то не в порядке.
Чак: Дорогие слушатели, надеюсь, вам понравилось! Впереди ещё много хорошего. С вами Чак Гринвальд, и мы в Джубилейшен рады, что вы остаётесь с нами.
Чак: Не переключайтесь.
Всем снова привет.
Наконец-то у меня дошли руки опубликовать следующую часть записей! Я бы сделал это пораньше, если бы не велосипеды, которые нужно было починить — а если б я их не чинил, то рано или поздно клиенты сами бы догадались загуглить, как это делается.
Не могу не поблагодарить вас ещё раз за помощь в поисках Алисы. Парень, который вызвался найти магазинчик с зеркалами, регулярно отписывается мне о ходе дела. Кроме того, многие помогают рыться в отчётах о пропавших людях. Как выяснилось, на работе Алису тоже потеряли и в данный момент перерывают почту в поисках заявки, отправленной Робом. Вы все очень помогли, спасибо.
Из-за волнения у меня начались проблемы со сном. Странно, что всё то время, когда Алиса совсем мне не писала, я был абсолютно за неё спокоен, а теперь, получив заветное письмо, с каждым днём я всё больше и больше переживаю. Если письмо, конечно же, отправила именно Алиса.
Господи, надеюсь, так и есть.
Спасибо вам ещё раз, и не забывайте сообщать мне, если вдруг что-то узнаете.
Роб: Рис — не портится.
Роб: Соевый соус — не портится.
Роб: Соль — не портится.
Роб: Куриные яйца — ну, они портятся, но я покупал их свежими и часть сварил вкрутую, так что на неделю их точно хватит.
Начинался наш первый полноценный день в дороге. С семи утра Роб был уже на ногах и готовил завтрак. Группа быстро слетелась на аромат еды и расселась вокруг небольшой походной плиты Роба. Платой за безвозмездную стряпню была десятиминутная лекция о том, как прекрасен рис.