И вдруг раздался оглушительный грохот — словно в доме взорвалась бомба. Все произошло настолько неожиданно, что Элла подпрыгнула и заорала как сумасшедшая. Фэйт с размаху села на унитаз. Осколки кабинки брызгами разлетелись вокруг. Вой дрели смолк.
Стало удивительно тихо. Потом хлопнула дверь спальни Миранды. В ванную просунулось ее бледное лицо.
— Что за чертовщина?! Господи помилуй, Элла! Да ты вся в крови!..
— Надо все же верить предчувствиям…
— Хватит бубнить! — оборвала Миранда. Они с Фэйт сидели рядышком в комнате ожидания в клинике Джона Рэдклиффа. — Кажется, мы уже договорились, что ты была права, а во всем виновата Элла. Ну, что — счастлива теперь?
— Я так и знала! — Фэйт застывшим взглядом уставилась на свои руки. Кое-где на них еще кровоточили ссадины. — Нужно было сразу предупредить.
— Послушай, Элле досталось куда больше, чем тебе. Может, хватит ныть?
Фэйт притихла. Элла дунула вверх, взъерошив челку над вспотевшим лбом.
— Это все продавец виноват. Я просила плексиглас, а он что прислал?
— Это было армированное стекло, — прошептала Фэйт. — Я почувствовала это, как только начала сверлить. Надо было сразу сказать…
— Вот-вот, сказала бы сразу, то сидели бы сейчас где-нибудь в пабе, а не тут… — Миранда откинулась на сиденье. — Но ты предпочла промолчать. Так что молчи уж и дальше.
Фэйт шмыгнула носом. Элла осторожно потрогала щеку. Болело здорово. К счастью, осколки задели только одну сторону. И еще большим счастьем, точнее, настоящим чудом было то, что ни один из осколков не попал в глаза. Сильно кровоточили несколько глубоких порезов возле локтя. Элла посмотрела на Фэйт — та внимательно разглядывала свои кроссовки, будто видела их впервые. На лице у нее обозначилось множество крохотных красных точек, но только в тех местах, что не были прикрыты защитными очками, — словно она загорала в очках и кожа на лице обгорела.
— Прости, Фэйт, — сказала Элла. — Это все я виновата.
Плечи Фэйт опустились.
— Нет, при чем тут ты? Это я должна была сказать…
Вскочив со скамьи, Миранда забегала по приемной. Другие пациенты, ожидавшие своей очереди, с философским спокойствием следили за ней глазами.
— Ну, сколько можно повторять «нужно было сказать»?! Раз пятнадцать уже повторила, ей-богу! Помолчи, ладно? Честное слово, я заору благим матом, если услышу эти слова еще раз!
Фэйт удивленно посмотрела на нее, потом спокойно заявила:
— Ну, давай… Правда, все вокруг решат, что ты сбежала из психушки, но мне наплевать.
— Эй, вы двое! — прикрикнула Элла. Поморщившись, она зажала пальцем самый глубокий порез на руке, но кровь все равно продолжала течь. — Так вы ничего не добьетесь.
— Это точно, — проворчала Фэйт, не отрывая глаз от Миранды. — Только что она за моду взяла — вечно всех пугать? Заорет, мол… Так пусть знает, что мне все равно. Может, хоть теперь она перестанет валять дурака.
Элла растерянно заморгала — таких слов от Фэйт она не ожидала. Миранда резко повернулась на каблуках и в упор уставилась на Фэйт, словно надеясь, что та пожалеет о сказанном. Потом, презрительно фыркнув, сделала вид, что читает висевший на стене плакат. В это время к ним подскочила медсестра с дежурной улыбкой на лице.
— Ну, как вы тут? — В ее речи проступал сильный ирландский акцент. — Может, займемся вами прямо сейчас?
— Хорошо, — Фэйт послушно встала.
Элла нерешительно замялась, потом покорно встала и последовала за Фэйт. Она попыталась даже непринужденно рассмеяться, но получилось только хриплое карканье.
— Ну, вряд ли я вам там понадоблюсь, — Миранда уселась на стульчик у стены. — Лучше подожду вас здесь.
Потом Элла с Фэйт долго сидели рядышком, пока медсестра обрабатывала им порезы. Конечно, она ввела им обезболивающее. Что же касается остального, то они могли бы повытаскивать осколки сами пинцетом, которым обычно выщипывали брови. На обработку всех ссадин и царапин ушло не меньше часа. Потом сестра обмазала обеих каким-то антисептиком, заклеила ранки пластырем. К счастью, Элла украсилась всего двумя пластырями на лице — над бровью и на щеке. А вот Фэйт повезло меньше — у нее на лице поместились сразу пять кусочков пластыря. И еще один, словно в насмешку, сестра наклеила ей прямо под носом — такое впечатление, что у Фэйт вдруг выросли тоненькие розовые усики.