— Клуб закрыт, джентльмены, — сказал он. Мужчина был уже без пиджака, рукава рубашки он закатал до локтей и теперь скрестил мускулистые руки на груди.
Итан отступил на шаг, оставив Генри одного. Генри, заикаясь, сказал несколько слов, а мужчина рассмеялся и покачал головой, словно подобная сцена повторялась уже в тысячный раз.
— Ее зовут Флора, но для вас она мисс Саудади. Она моя племянница и не ходит на свидания с клиентами, особенно с белыми юнцами, у которых только одно на уме.
— Знаю. Я не за тем… — Слова застревали в горле. — Я… мы вчера были на летном поле. Писали статью. Я хотел поздороваться. Думал, а вдруг…
Мужчина выдохнул, опустил руки и взялся за дверную ручку.
— Как бы ни любил я рекламу, вынужден сказать, что не верю ни одному вашему слову. Ни одна белая газета не пишет о таких, как мы, если не брать во внимание криминальную хронику. У вас ведь нет доказательств, что вы те, за кого себя выдаете?
Генри посмотрел на Итана, в кармане которого лежало удостоверение, но тот упрямо покачал головой.
— Как я и думал, — вздохнул конферансье. — А теперь мотайте отсюда, пока я вам не наподдал.
— Но…
Мужчина захлопнул дверь перед носом Генри.
— Господи боже мой, ну и ну! — воскликнул Итан. — Точно надо было отговорить тебя от этой затеи. Родителей удар хватит, если они узнают, что ты сюда ходил. Из этого не выйдет ничего хорошего, Генри. Ты мне еще спасибо скажешь. — Он развернулся и бросил через плечо: — Идешь?
— Да. — Генри почувствовал, что между ним и другом возникла трещина. Он больше не скажет Итану ни слова о Флоре.
«Я буду приходить сюда каждый вечер, — подумал он. — Каждый вечер, просто ее послушать. Иначе никак». Он так долго старался быть полезным, послушным и респектабельным. Но с него хватит. Только не когда дело касается этой девушки и этой музыки, пусть Итан ее и не понимает.
Закончив выступление, Флора сидела в своей крошечной гримерной, прижимая ко лбу стакан лимонада. На сцене было настолько жарко, что после концерта она чувствовала себя так, будто побывала в духовке, и нет ничего лучше, чем охладиться кисло-сладким напитком. Опуская стакан, чтобы сделать глоток, она пыталась не думать об одном моменте выступления… моменте, когда она забылась.
«Сосредоточься на том, что прошло хорошо, — убеждала она себя. — Твой клуб был полон, не случилось никаких драк, налоговые инспекторы не заявились пересчитывать бутылки спиртного».
Наверное, никто и не заметил одной неверной ноты. Ну, никто, кроме Грэди, который уж точно о ней напомнит, думая, что оказывает Флоре услугу. Он всегда так себя с ней вел. Будучи старше, он считал себя ее защитником, учителем и покровителем. Мог быть настоящим ослом.
Но она винила того парня с аэродрома. Того, кто писал статью о самолете. Генри или Итана. Она не знала, кто из них кто. Так или иначе, он не походил на завсегдатая «Домино» и, возможно, поэтому выделился из толпы своим смокингом и сияющими глазами на бледном лице. Флоре не давало покоя то, что у нее не вышло не обращать на него внимания во время концерта. Обычно она смотрела поверх людских голов. Публика не видела разницы.
Но сегодня как будто какая-то неведомая сила притянула ее взгляд к нему. Возникшее между ними притяжение походило на то, как шасси самолета касалось земли. В нем была некая прочность и неизбежность, словно само тело Флоры было создано для нее, пусть умом она хотела вернуться в небеса. Раньше такого никогда не случалось. Никогда. Но все уже в прошлом. Он вряд ли вернется в «Домино» и уж точно собрал достаточно материала для своей статьи, о чем бы она ни была.
Флора поежилась и отставила лимонад. Делать ей больше нечего, кроме как обращать внимание на белого парня, как и ему на нее, особенно если он из тех, кто привык получать желаемое. Флора знала, как это бывает, иногда с официантками, иногда с разносчицами сигарет. Глубоко внутри нее жило ощущение опасности, и она надеялась, что оно пройдет.
Чтобы впустить в тесную комнатку свежего воздуха, пока не пришел Грэди (он всегда провожал ее, словно ребенка), Флора встала на тумбочку и приоткрыла высокое окно, единственное во всем клубе не заложенное кирпичами. Шерман распекал кого-то в переулке. Точно не представителей власти: на их долю доставались лишь любезности, улыбки и бесплатные коктейли. Кто бы там ни пожаловал, Шерман со всем разберется. Флора улыбнулась и спрыгнула на пол. Допила лимонад, звякнув кубиками льда. Теперь она готова идти домой, возможно, покормить бедную кошку и наконец съесть испеченный бабушкой шоколадный кекс.