Все дело в связи. Без ответного взмаха бэттера работа питчера не имеет значения. Точно так же удар биты обретает смысл, когда мяч оказывается в перчатке кэтчера или в траве. Эта связь делала ритм полным. Две противоборствующие стороны схлестывались, ведомые каждая своим желанием, и создавали нечто непредсказуемое. Победу. Поражение. Разочарование. Ликование. О да, бейсбол — это история любви. Просто это немного другая любовь, чем та, которую Генри всегда искал.
Его ступни коснулись земли одновременно с тем, как центральный защитник команды, Итан Торн, без перчаток на бегу схватил мяч и бросил его Генри, опередив раннера, бегущего ко второй базе. Генри обожал быть частью этого сложного организма, состоящего из рук и ног его школьных товарищей.
— Неплохой сейв, — крикнул тренер в кепке, вязаном жилете и галстуке. — Но в следующий раз пользуйтесь перчаткой, мистер Торн. Эти ваши трюки приведут лишь к ссадинам на костяшках.
— Да, сэр, — отозвался Итан. — Мне показалось, что так я верну мяч быстрее.
Тренер фыркнул и покачал головой. Посмотрел наверх, скривился и оглядел игроков. Тренировка продолжалась еще несколько минут, пока что-то в воздухе не переменилось. Генри почувствовал это изменение, внезапный скачок давления. Легкая морось быстро сменилась ливнем, отчего плечи игроков тут же потемнели. На площадке появились лужи.
Прикрывая голову планшетом в напрасной попытке уберечься от проливного дождя, тренер дунул в свисток:
— Бегом в душ! Все, кроме Бишопа.
Генри подбежал и посмотрел на тренера.
— Все как обычно. Занеси инвентарь в помещение и смой грязь с бит и мячей. И обязательно вытри их насухо, иначе придется покупать новые, а на это нет денег. — Он посмотрел на промокшие носки Генри.
— Да, сэр, — кивнул юноша, почти ожидая, что от жара его покрасневших щек дождь испарится.
На траву неподалеку спланировал воробей и схватил червяка, которого выманил из-под земли дождь. Птица, склонив голову, как будто внимательно изучала Генри. Тот подтянул носки.
— Когда закончишь с инвентарем, можешь идти, — велел тренер. — Я пошел. Погода что-то совсем испортилась.
Генри кивнул и наклонился за ближайшим мячом. Метнул его в корзину и проделал то же самое со следующим, и со следующим, и со следующим, ни разу не промахнувшись, хотя и постепенно удалялся от корзины. Мячи стукались друг о друга, один за другим падая в корзину — тук, тук, тук. Ритм. Связь. Они неотступно следовали за Генри, как тени, как призраки.
Работая, Генри насвистывал мелодию из русского балета, который играл в школьном оркестре. Он приподнял кепку, чтобы вытереть пот со лба, и начал собирать биты, размахивая ими на ходу. Он вымыл их, вытер и уложил в тележку на колесах, которую одной рукой дотолкал до сарая, в другой неся корзину с мячами.
Красота частной средней школы для мальчиков всегда повергала его в восторг. Здание представляло собой симфонию красного кирпича и белой краски в окружении хвойного леса. Даже в дождливый день оно поражало воображение. Генри был рад, что имеет стипендию, благодаря которой может себе позволить здесь учиться, и надеялся также получить новую, чтобы осенью поступить в Вашингтонский университет.
Когда Генри пришел в раздевалку, Итан все еще был там, завернутый в белое полотенце, хотя все остальные уже разошлись по домам.
— Надо было тебе помочь, — произнес Итан, заматывая еще одно полотенце на голове, чтобы подсушить мокрые волосы. — Да уж, я мерзавец.
— Это моя работа, а не твоя, — возразил Генри.
— Как скажешь… — вздохнул Итан. — Ты насквозь промок. А твоя обувь… Не знаю, почему ты отказываешься взять мои старые ботинки. Они намного приличнее…
— Все нормально, Итан. Правда. — Генри положил кепку на скамейку, стянул через голову мокрую водолазку и позволил ей со шлепком упасть на бетонный пол. — Не беспокойся.
К тому времени, когда Генри закончил принимать душ, Итан уже оделся и в школьной форме выглядел опрятным и уверенным в себе. Волосы он расчесал на прямой пробор. Повернулся к запотевшему зеркалу, кулаком протер его по кругу и поправил уже и так щегольски повязанный галстук.
— Как насчет пива? — Он посмотрел на туманное отражение Генри. — «Гатри» в это время дня всегда кишит девчонками.
— Не-а, — отказался Генри, ероша волосы полотенцем.
— Уверен? — Задавая вопрос, Итан будто вздохнул с облегчением. Выражение его лица показалось Генри странным. Но с Итаном бывало сложно, особенно если дело касалось досуга. Генри привык не задавать вопросов. Он пошевелил пальцами левой руки, играя на воображаемом инструменте мелодию новой пьесы, которую разучивал. Руки так и чесались поскорее добраться до настоящего контрабаса. Ритуал игры и ощущение инструмента в руках всегда его успокаивали.