— Подойди. — Кое-как он наладил свое равновесие, его взгляд окреп.
У меня все сжалось внутри, а в горле стало горько. Я сделал шаг по направлению к Косте. Он кивком пистолета поманил меня ближе, я шагнул еще. Между нами каких-то пара метров, с такого расстояния попадет даже слепая обезьяна.
Костя встал на обе ноги. Лицо его похоже на один большой волдырь от укуса. Он вытянул руку с пистолетом, задрал вверх подбородок и сказал:
— Я убью тебя, Ларион. Как только я это сделаю, моя жизнь наладится, мне больше будет некому завидовать.
Во мне смешались страх и жалость. Завидовать можно счастливому и успешному, а что завидовать мне, когда я себя не понимаю, не знаю, как во все это ввязался и что теперь должен делать. Сейчас либо он меня, либо я его — поднырнуть под выстрелом и размазать его в кровавую массу. Но от этого я только проиграю, потому что удостоверюсь в своей слабости и никогда не смогу понять, зачем меня свели с Костей в этой Игре. У меня разболелась голова. От отчаяния мне стало настолько все равно, что я расставил руки и шагнул к Косте.
— Стой на месте! — Костя в панике завизжал. В его опухших глазах я прочел страх. Он не выстрелит, даже у него не хватит подлости сделать это. — Стоять!
Костя попятился, косясь по сторонам в поисках путей побега. Я откинул от себя папку. По моим рукам и ногам побежала горячая энергия, я ускорил шаг. Мне показалось, что любая пуля отскочит от меня, как от бетонной стены. Нас разделяет пара шагов. Костя вскрикнул и замахнулся пистолетом. Тяжелая рукоять ударила меня в висок. В глазах потемнело. Я потерял ориентацию и стал заваливаться вперед. Падая, я схватил Костю за шиворот и наотмашь ударил. Мой кулак попал ему в шею, Костя захрипел и тоже стал падать. Вблизи о землю ударился вылетевший из ослабевшей руки пистолет. Я согнал темноту перед глазами. Голова раскалывается, а тело вот-вот порвется по швам. Мне захотелось выбить из Кости всю дурь, которой напичканы его мозги. Когда сил не осталось, я повалился на его грудь. Выпущенная на волю злоба сломала что-то внутри меня, в горле возник ком, а глаза защипало. Меня затрясло, словно я ухватился не за Костины плечи, а за оголенные провода.
— Какой ты… дурак… Костя.
От упоминания своего имени он очнулся и простонал:
— Не убивай меня…
Этой мизерной фразой Костя уничтожил во мне всякую жалость. Мне стало стыдно за свои слезы перед ним. С омерзением я отцепился от его плеч, встал над ним и сказал:
— Не убью. Мрази всегда выживают, смерть забирает самых достойных.
Его губы, занимающие половину некогда прекрасного лица, сквозь кровь изобразили подобие улыбки. Костя прохрипел:
— А я-то гадал, как тебе удалось выжить…
Я поднял и отряхнул свою папку, достал телефон и вызвал скорую помощь. По пути домой отер кровь купленными салфетками. Постоянно оглядывался, мне мерещилось надвигающееся возмездие. Я думал, что буду наслаждаться после этой победы лучшим днем в своей жизни, что одной проблемой для счастья с Астой станет меньше. Но стало только хуже. Я не стал ждать, пока мне приснится еще одно зеркало с вылезающим на меня уродом, я прибежал домой и, колотя стены ладонями, признался себе, что Костя это мое отражение, мое, что это я — влюбленный в свои фантазии кретин. Любимые дела, что это — самовлюбленность? Но почему они вначале мне давали энергию: чистую, добрую, и почему сейчас они ввергли меня в разлад и муки совести. Мне холодно только от мыслей про них, я перестал нести свет. Да и какой свет, я сомневаюсь даже в этом, что нес его когда-либо. Единственный мой шанс это любовь, любовь к Асте, я научусь проецировать любовь к ней, я буду любить ее и не делать зло, буду просто смотреть с Астой, сидя в нашем кинотеатре, хороший фильм.
Глава 8
Остаток понедельника я наслаждался лучшим днем в своей жизни. Мое тело перестало болеть с фантастической скоростью. Остались потеки на лице, как после долгой пьянки, и шишка на лбу от удара пистолетом. Кулаки я облепил мазью, которую приносила Лена, и залатал бинтами. Возможно, Костя нанес мне легкое сотрясение: меня подташнивает и иногда накатывает такая слабость, что рубит с ног. Не хочется ни думать, ни говорить, а только сидеть с дурацкой улыбкой и вдыхать аромат багульника из аромалампы. Я сел на кровать в своей комнате, прислонился к стене и накрылся одеялом. Телефон отключил, чтобы никто не помешал мне насладиться тишиной и спокойствием от того, что с Костей покончено. Во вторник утром позвонил Арнольд Николаевич и сказал, что выслал за мной машину. Я наспех умылся, оделся, тонировочным кремом замазал ссадины на лице. Выгляжу помятым. Руки в бинтах. Но на лице улыбка. Полный решимости, я спустился по холодному подъезду и вышел из дома. В машине босса уверенности у меня поубавилось. Не могу сказать что стал бы приверженцем Ку-клукс клана, но черный водитель изрядно нервирует. Как человек Сэм ни при чем. Приехал бедолага из африканской страны учиться на медика, но в РУДНе не сложились отношения с однополчанами, или с профессором, в общем, оказался на улице. Парень не потерялся. Первое время благодаря экзотическому виду и мощной фигуре работал стриптизером. Казалось бы, деньги хорошие, но Сэму жутко не нравилось, что богатые старухи в клубе смотрели на него, как на накачанную обезьяну.