Паз понял, что подошло время изложить главное: "Первый из Пазов, прожженный политикан с богатым криминальным прошлым, разительно похожий на тебя, Гоум, своей неуёмной энергией, ясно видел свою цель - безраздельно владеть Вантро, и по одиночке, быстро устранил соратников - конкурентов на власть, привычно перессорив их между собой. Вместо того, чтобы превратиться в обыкновенного, гребущего всё под себя и умирающего не своей смертью, деспота, он избрал другой путь. Мой предок, благодаря жестокой, но справедливой дисциплине превратил эту безжизненную землю в процветающую страну, а её бедных и бесправных жителей в абсолютно равных между собой людей, обеспеченных всем необходимым с рождения и до самой смерти. Хитрый интриган, он без единого выстрела постепенно брал власть в свои цепкие руки, всячески потакая жителям Вантро в каких-то принципиальных для них, но таких несущественных для него мелочах.
Через несколько поколений, делом техники стало убедить народ Вантро в божественном провидении власти Пазов". Видя, какое впечатление произвели на гостя его слова, Паз решил окончательно сломить его: "Гоум, тебе в это трудно поверить, но я являюсь для жителей Вантро самым настоящим живым богом и не хочу повторять ошибки одного из моих предков, решивших дать своим подданным демократию, чтобы затем заплатить большой кровью за неизбежный вскоре хаос. Я тоже пытался поначалу что-то изменить в существующем порядке вещей, но добился лишь того, что смог запретить коллективные смерти в свою честь и то, что, убивая себя, человека не должен подвергать опасности смерти других людей, как это не раз бывало раньше. Если тебя считают богом, то надо крайне ответственно подходить к тем, кто тебе беззаветно верит, безраздельно отдавая себя в твои руки.
Естественная смертность, благодаря бесплатной медицине, ничтожно мала. Преступности и тюрем нет вот уже более 50 лет, так как любое преступление карается смертью, а приговор приводится в исполнение немедленно. Поликлиники заменили больницы, так как тяжело больной человек не может отдавать всего себя поклонению мне, а значит, и жить ему тоже незачем в таком случае. В моей стране издавна принята эвтаназия для неизлечимо больных телом и душой, а ребёнок с врождённым уродством умирает, не покидая роддом. Все должности исключительно выборные, а служба в армии и полиции только по конкурсу. Всем моим подданным запрещено занимать любую должность более одного срока подряд. Никто не спешит покидать планету, так как я дал им всё, что только может пожелать смертный в этом неспокойном мире. Эти люди абсолютно равны друг перед другом и только в выражении своей любви и чувств ко мне, они ещё хоть как-то могут найти выход своему тщеславию, даже если за этим следует смерть". "Но тщеславие и любовь не совместимы" - понимая, что говорит очевидную глупость, всё же произнёс Гоум. "Ещё как совместимы, и ты сейчас поймёшь насколько я прав. Наивысшим проявлением любви ко мне и веры в моё божественное происхождение являются "правильная" или необыкновенная, или как здесь принято назвать - "красивая" смерть. Это такая смерть, о которой будут долго говорить, и вспоминать, и которая даёт уважение и почёт окружающих к ее "исполнителю" и его родным. Повторы и недостаточно "красивая" смерть считаются таким же позором даже для родной семьи, как и недовведенное до конца "правильное" убийство себя. Посвящая мне свою жизнь недопустимо не довести начатое до конца, и тогда добить раненого остаётся единственной возможностью его семье хоть как-то утешить своё тщеславие и оградить себя от позора. Если ты заметил, то на Вантро почти нет людей старше 40 лет. Дожить до такого возраста уже считается проявлением непростительного малодушия для человека и позором для его родных. И даже, несмотря на такие выражения любви ко мне, как ты видел сегодня, население планеты непропорционально быстро растёт, и невозможно представить, что с нами будет в ближайшем будущем, если Совет Конфедерации в скором времени не примет закон о войне" - приводил Паз аргумент за аргументом своему гостю. "Неужели у тебя никогда не возникало желания покинуть эту планету"- ухватившись за голову, жалобно простонал Гоум. "Ещё недавно ты сам хотел, чтобы Конфедерация под твоим руководством покончила с хаосом демократии. Я готов хоть сейчас немедленно передать тебе власть над Вантро и навсегда улететь с планеты, так как закон позволяет мне сделать это в любое время в случае, если я не имею детей. Более того, я неизлечимо болен и знаю, что мне осталось жить не более месяца. Властитель Вантро не имеет морального права покидать планету, так как через очень короткое время этот безумный мир взорвётся ещё большим кровопролитием" - нетерпящим возражений тоном Паз подвёл черту этому непростому разговору.
Совсем другим человеком улетал Гоум с Вантро. Опустошённый увиденным, он лихорадочно искал то единственно верное решение, что не допустит дальнейшего распространения "эффекта Вантро" среди населения Конфедерации свободных планет.
Как только космолёт с Гоумом на борту скрылся за облаками, человек, называвший себя Пазом и который никогда им не был, подошёл к пульту и перевёл переключатель в положение "Выключено" - одновременно тысячи андроидов в соответствии с полученной командой немедленно двинулись к хранилищам, чтобы, скрывшись в них, замереть там до срока. Мгновенно опустевшие улицы Вантро с их бутафорскими зданиями скоро превратят в призрак этот, ещё недавно многолюдный и шумный город. Усталый, но удовлетворённый удачной мистификацией, единственный человек в этом городе - мираже, не без грусти покидал планетоид, спасши человечество в очередной раз от человеческой же алчности и тщеславия. Гораздо труднее будет донести до сознания жителей Конфедерации то, что их соседи по космосу уже давно не решают свои проблемы с помощью оружия. Настоящий же Паз, потомок осевших на Вантро преступников, потомственный член Генерального Совета Конфедерации свободных планет, никогда в своей жизни не покидавший заброшенный посёлок на другом конце Вантро, даже не подозревал, что его имя сыграло определённую роль в истории человечества. Да и откуда он мог об этом знать, не переставая бесцельно пропивать свою жизнь с оставшимися несколькими десятками таких же дегенератов, как и он сам.