— Идти можешь? Тогда двинулись.
Идём прежним порядком. Хвост на ходу наклоняется, подбирает что-то, прячет в контейнер. Я подбираю пропущенный им «бенгальский огонь». Нормальный сталкерский рейд, непривычно, правда, что идут сразу четверо. Впрочем, бывает. Скопление аномалий осталось позади, детектор фиксирует лишь редкие ловушки. В таких местах надо больше глядеть не на детектор, а по сторонам, и не снимать палец со спускового крючка, потому что мутанты не дураки и в скопление аномалий не полезут, зато безопасные места они живо сделают небезопасными. Конечно, зверьё получило массу пищи возле Янтаря, но все ли стаи звереуродов ринулись кормиться к Янтарю? Может, здесь, как и везде, каждая стая имеет свою территорию, покидать которую обычно не рискует? Не знаю, и спросить некого. Вычет — умная башка, но он не биолог. Похоже, что территориальность присутствует в Зоне точно так же, как повсюду, — ночное нападение крысиной стаи наводит на такую мысль. А как насчёт одиночных мутантов? Не знаю.
Редколесье сменяется кустарником, кустарник — пустошами, то голыми, как коленка, то заросшими всякой растительной дрянью самого уродского вида, а за пустошами вновь идёт редколесье. Деревья изуродованы — иные скручены винтом, другие стелятся по земле, как полярная берёза, третьи пустили воздушные корни, уже достигшие земли и вбуравившиеся в неё. Вы видели, чтобы обыкновенная липа пускала из ветвей корни, словно какой-нибудь нерусский баньян? Многие деревья расщеплены повдоль, некоторые из них засохли, но большинству на это плевать — растут себе дальше и в расщепленном виде. Первый взрыв хлестнул их по генам, а второй начудил ещё изряднее, но как и чем — ни одна душа в мире не понимает. И ещё много старых воронок, как после войны. Кого здесь обстреливали, кого бомбили, чего хотели достичь? Покрыто мраком. Вон БТР ржавый завалился кормой в воронку, и ржавчина на нём знакомо серебрится — ещё одна «зыбь». Притронься к ржавому железу — оно потечёт, и ты завязнешь в нём, как муха в патоке, бронетранспортер растечётся медузой на песке, станет густой лужей и перестанет существовать вместе с тобой. А не тронешь — исчезнет «зыбь» после очередного выброса, а Б1 останется цел и будет продолжать понемногу ржаветь. Возможно, он ещё даст защиту каким-нибудь сталкерам, атакованным стаей мутантов. А может, возле него возникнет область пси-излучения — они любят скопления металла, — или родится ещё чего похуже. Заранее не угадаешь. Предсказать поведение Зоны хотя бы на крошечном её участке не берутся и самые башковитые из яйцеголовых умников.
— Вертолёт! — Гляпа первым слышит характерный надтреснутый гул.
Прячемся в кустах — чего зря отсвечивать? Чисто формально военные вправе стрелять на поражение в каждого, кто слоняется по Зоне без пропуска, заверенного в десяти инстанциях, и ответчика системы «свой-чужой». И даже этого мало, нужна ещё специальная каска оранжевого цвета с катафотом-отражателем для ночного времени. Теоретически без всего этого хозяйства сталкер будет однозначно убит при встрече с наземным или воздушным патрулём. На практике же целенаправленная охота за сталкерами идёт только тогда, когда высокое начальство пеной брызжет: найти, уничтожить! А если начальство не в курсе или ему до фени, то пострелять служивые, пожалуй, постреляют, но не будут особо настойчивы. Они ведь тоже люди — и офицеры, и солдаты-контрактники. Что надо таким? Обозначить своё присутствие в Зоне, чтобы их боялись, разок-другой в месяц отрапортовать об успешно проведённой операции, чтобы доказать свою полезность, подстрелить раньше бандитов какого-нибудь особо неудачливого бедолагу-сталкера с хабаром и загнать тот хабар торговцу, чтобы, значит, не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы службы… вот и всё, пожалуй.
Вертолёт маленький, но с острорылыми подвесными контейнерами для ракет. Он держится метрах в ста над Зоной — правильно делает! — и летит мимо, но скоро возвращается и начинает кружить. Если он оборудован тепловизором, наша песенка, пожалуй, спета. Заметит. Ох, неспроста он вьётся.
— Это всё ты, — шипит мне Хвост прямо в ухо. — Из-за тебя всё пошло кувырком.
— Почему это из-за меня? — возмущаюсь я. — Кто нас гонял? Кто осадил Янтарь? Кому мы, спрашивается, мешали?
— Всем мешали! Вот теперь и воякам…
Не думаю, что он прав. Конечно, ночной бой на подступах к Янтаре был нешуточный, за Периметром было слышно, да и доклады на смерть перепуганной, наделавшей в штаны охраны я себе очень хорошо представляю! Начальство, разумеется, всполошилось, а там небось дошло и до более высоких сфер, кто-то из генералов получил втык, вот теперь подчинённые и стоят на ушах, имитируя бурную деятельность на вверенной территории… Какая служба без периодического ухостояния и ухохождения?