Эх, если бы не эти проклятые ворота, не этот долбаный «Лухс»… Может, и выстояли бы!
«Лухс» горел-горел — да и рванул! Башня, подлетев на десяток метров, описала дугу и, как назло, прихлопнула пулеметчика на вышке справа от ворот.
Тут же, по горячим обломкам бронеавтомобиля, внутрь опорного пункта ворвались мутанты.
— Уходим! — прокричал я в ухо Тополю.
— Сам уходи! — Он поливал мутантов из «Утеса», ствол которого разогрелся до малинового каления. Пулемет хрипел и плевался, пора было менять ствол… Да только куда там! Враг не давал нам ни секунды передышки.
«Ну герой… Защитник Брестской крепости… Во славу Анфора… Тьфу!»
Тут я заметил, что один из трех приметных грузовиков-кунгов, стоявших в юго-западном углу опорного пункта, завелся и стронулся с места.
Кунг — это герметично закрытый контейнер, который устанавливается на грузовике вместо кузова. Внутри кунга может быть что угодно — от рабочих мест операторов дальнобойной радиостанции до атомной бомбы. Я не шучу.
Раз грузовик тронулся — значит кто-то в нем сидел. А это в свою очередь значит: кто-то что-то знал.
— Костя, родной, надо валить!
— Ленту! — рявкнул он.
— Нету!
— Врррешь!
— Да нет же! Не вру!
Тополь обернулся ко мне. Перед моим лицом блеснули белки его яростных глаз. Он припал на колено над патронными коробами.
Вскочил.
И сказал вдруг удивительно спокойным голосом:
— Тогда идем.
— Идем! Родной! Золотой мой! Конечно же, идем!
Но, как обычно, легче было это сказать, чем сделать.
Железная лестница была занята двумя подбирающимися к нам зомби. Туда были отправлены две гранаты РГД.
Когда отгремели взрывы, мы с Тополем выглянули из-за бетонного парапета, чтобы поинтересоваться результатами. Но туда, где еще слабо шевелились раскуроченные зомби, вдруг со скрежетом въехал сдающий назад грузовик с кунгом.
— Прыгаем к нему на крышу! — крикнул я и первым подал пример, предварительно бросив вперед себя рюкзак.
Тополь последовал за мной. Кто находится за рулем — сейчас не имело значения. Даже если там сидит бюрер — нас это устраивало, поехали! Поехали, а с бюрером потом разберемся!
Стоило нам оказаться на гладкой крыше кунга, грузовик газанул с места, и мы едва не свалились вниз — к счастью, в углах кунга торчали антенны, за которые мы и ухватились.
Сбив подвернувшегося снорка, грузовик протаранил забор.
Забор здесь был основательный, из бетонных плит. Я при ударе упал с кунга на крышу водительской кабины, а оттуда соскользнул грузовику на капот. Спасибо, он там вообще имелся, этот капот, — будь грузовик чем-то вроде «шишиги» с ее сплюснутым рылом, я бы полетел прямиком под бампер.
Более везучий Тополь, свалившись с кунга вслед за мной, остался на крыше кабины — ему удалось вцепиться двумя руками в выведенную повыше выхлопную трубу.
Но при всех этих акробатических трюках ни он, ни я не выпустили из рук автоматов!
Более того: лично я, лежа на капоте, сохранил способность оценивать обстановку и вести огонь. Так, без долгих раздумий я выпустил очередь в черную тень, метнувшуюся к нам вдоль аккуратной изгороди из колючей проволоки, которая ограждала контрольную полосу.
Грузовик зарычал и пополз вперед по влажной жирной земле. Прочь от опорного пункта, поближе к реке. Не знаю, что думал водитель, но я лично не думал вообще ни о чем. К реке — так к реке.
Понимая, что капот грузовика — худшее место из возможных, я уж расстарался, чтобы оказаться на подножке кабины со стороны пассажира. То есть справа, если у кого-то возникли вопросы.
В следующий миг мы подорвались на мине — наехали на нее правым задним колесом.
Грузовик заглох. Но… завелся!
К счастью, мины здесь были выставлены легкие противопехотные, так что нам по крайней мере не оторвало задний мост. Через «не могу» грузовик продолжил двигаться и спустя пару секунд поймал еще две мины дуплетом.
Мы снова заглохли…
Но это что! То были, считай, не мины, так — хлопушки… Серьезные неприятности обещали МОН — мои любимицы, мины направленного действия — а они здесь, конечно же, имелись…
— Тополь, мочи «монки» слева! — заорал я так, что казалось — лопну. — Понял?! «Монки»!
— Понял! — крикнул он.
Давно я не выполнял это огневое упражнение… Ох давненько… Я бил короткими очередями, а то и одиночными, по всему, что напоминало коробочки «монок», и по любым кочкам, которые напоминали то, под чем могут быть эти коробочки спрятаны.
Благо, хоть света хватало — в небе колыхались «люстры» осветительных ракет.
Трудно сказать, какая эффективность была у нашей стрельбы. Ни одна «монка» от нашей стрельбы не сдетонировала (слава Богу, на самом деле).
А грузовику снова удалось завестись! Невероятно!
Из пробитых баков хлестала горючка. Протекторы были измочалены. Мой бронежилет поймал с дюжину осколков — спасибо, малопредставительных.
Но мы ехали! Мы вырвались! Ну по крайней мере — ползли!
И, главное, ни одна «монка» не взорвалась, пока мы преодолевали последние метры полосы отчуждения.
На крыше кунга затарахтела «Гроза». Это означало, что Тополь видит врага, которого не вижу я. Давай, брат, давай! Вали супостата, в капусту его, в грязь, в бога мать душу!
Бампер с треском обрушился на кустарник. Поганые метлы веток покуражились надо мной вовсю, но смахнуть меня, жизнелюбиво вцепившегося и в ручку двери, и в стойку зеркала заднего вида, не смогли.
На закуску грузовик влетел в «трамплин». И вот это оказалось куда круче каких-то несчастных противопехотных мин! Удар гравитационного молота сломал передний мост машины, как спичку, грузовик конвульсивно содрогнулся — точно кровосос, добитый контрольным в голову из РПГ-7.
Я с любопытством естествоиспытателя осознал, что лежу на спине, сжимая в побелевших пальцах ручку от двери кабины и разбитое зеркальце заднего вида.
Тополь, давясь матюжком, свалился куда-то в траву справа от меня.
Два салабона…
Точнее, три салабона…
Ну кто так по Зоне ходит? На грузовике! Кто?!!
А вот мы сейчас узнаем, кто…
Сплевывая кровь и утирая расквашенный нос рукавом куртки, я поднялся. Руки сами, помимо сознания, сорвали с плеча автомат, щелкнули предохранителем, заметались по кармашкам разгрузки в поисках гранаты для подствольника.
А вот ноги — тоже помимо сознания — понесли меня в обход грузовика, полюбопытствовать, кто же все-таки был водителем.
Когда выяснилось, что третьим «салабоном» был Лодочник, я даже не очень удивился.
Вряд ли хоть один француз или военсталкер, зная о минных полях, отважился бы кататься по ним на грузовике. Это только нам, русским, в капонирах не сидится!
В ту ночь было полнолуние.
Ночное светило, желтое, как эдамский сыр, поднялось над верхушками деревьев и раскатало на зыбкой поверхности реки лунную дорожку.
Запыхавшиеся и мокрые от пота мы выбежали на пристань.
К счастью, катер Лодочника покачивался на воде целый и невредимый. Рядом с ним были припаркованы два гидроцикла и крупный глиссер, покрытый камуфляжными разводами, поверх которых шла надпись рублеными буквами: UNFOR.
Лодочник шустро вскочил на водительское сиденье и жестом пригласил меня и Тополя присоединяться.
Нас просить два раза не надо было.
— И куда теперь? — спросил я Лодочника.
— Как куда? — удивился тот. — Тем же маршрутом назад, если вы не против!
— Я против! И притом — категорически! — рявкнул Тополь. — Сейчас весь Периметр поднят по тревоге. Одних «Скайфоксов» вышлют полную эскадрилью! У всех установка — и комара из Зоны не выпускать. Не говоря уже о катерах. Мочить будут так, что наших костей потом с лупой не найдут…
— Да ну прямо, — недоверчиво процедил Лодочник.
— Костя дело говорит, — поддержал я Тополя. — Ты его слушай. И мне тоже эта идея не по душе. Давайте лучше на тот берег переправимся и в старом схроне Кабула до утра пересидим. Кабул, конечно, потом выступать будет. Но как-нибудь уладим. «Деньги не Бог, а милуют», как говорили наши славянские предки.