Нам ничего не оставалось, как опрометью броситься по тропе назад — туда, откуда мы пришли.
За считанные секунды я мысленно реконструировал приблизительную тактическую картину происходящего. Впереди на тропе нас ждала засада. Кто попало с гауссовками по Зоне не ходит. Поэтому следовало предположить, что мы имеем дело с серьезным кланом — «Монолитом» или «Свободой».
Серьезный клан — это очень плохо. Наверняка на тропе был устроен классический огневой мешок, а это никак не меньше десяти стволов (зная пристрастие «Монолита» к перерасходу сил и средств, можно предположить и все двадцать).
Но самое главное — это то, что стрелками, включенными в систему огневого мешка, весь отряд наверняка не исчерпывается. Должна быть еще и группа отсечения — четыре-восемь бойцов, которые выйдут на тропу позади, перерезая все пути отступления. И «Монолит», и «Свободу» не пацаны ведь сколачивали, а отставные офицеры… Как и «Долг», само собой. Идейки, правда, у всех этих кланов были разные, но тактическая подготовка — одна на всех.
Стоило мне об этом подумать, как ход событий подтвердил мою правоту.
Впереди на тропе мелькнул пятнистый силуэт. Мы с Тополем выстрелили одновременно.
Незадачливый боевик из группы отсечения улетел с тропы ровнехонько в фокус жарки. На несчастного тут же обрушился испепеляющий жар в полторы тысячи Кельвинов. Тот истошно заорал.
Одним меньше… Но всего лишь одним! Расслабляться было ни в коем случае нельзя.
— Падай! — крикнул я Ивану и сам рухнул на землю.
Очень вовремя!
Стоило нам упасть, как со стороны только что позавтракавшей жарки в нашу сторону ринулся шквал пуль. Это били в шесть стволов бойцы группы отсечения, успевшие, как и мы, попадать среди высохших папоротников.
Хуже всего было то, что автоматы и оба ручных пулемета этих мерзавцев были оборудованы приборами бесшумной и беспламенной стрельбы.
Из- за этого засечь их огневые позиции по характерной «сварке» выстрелов было невозможно.
Но глазастый Тополь вычислил одного пулеметчика по столбику пыли и немедленно отправил туда две осколочных гранаты из подствольника.
Что будет, когда враг ответит нам тем же, я старался не думать. А чтобы эффективней не думать о грустном, я перекатом сменил огневую позицию и взялся костерить Рыбина.
«Ну скотина, ну тварь! И какой бес меня попутал вчера ему сообщение послать? Кто меня торопил? Вот пришел бы в „Лейку“ — и послал уже по-нормальному… Нет же, все меня тянет КПД увеличивать! Все заранее распланировать, как учат всякие мудаки в книжках „Стань хозяином своей говножизни“… Ведь этих молодцев наверняка Рыбин прислал. Чтобы контейнер забрать, а меня — пришить. Сразу две выгоды рисуются — и платить ничего не надо этому Комбату, и свидетелей лишних нет. А что вместе с Комбатом еще три человека прижмурятся — так подобные мелочи солидные организации никогда не волнуют. Подумаешь, принцесса Лихтенштейнская! Тамошний князь еще молодой, новых настрогает!»
Короче, мне стало стыдно. И я решил сделать все от меня зависящее, чтобы вытащить принцессу живой из этой передряги.
Я снова поменял позицию, короткой перебежкой переместившись из-за своего бугра за поваленный ствол красавца-дуба, за которым затаились Ильза с Иваном.
Я хотел возглавить спасение принцессы.
Но стоило мне улечься на брюхо рядом с ними, как я заметил, что Иван, наш простофиля Иван, занят чем-то в высшей степени странным.
Иван вооружался.
Его пальцы порхали со скоростью челноков ткацкой машины.
Словно из воздуха он выхватывал одну за другой все новые детали. Он вращал их с бешеной скоростью, придавая им верную пространственную ориентацию, и почти беззвучно сопрягал друг с другом.
Спустя несколько секунд первая пушка была готова. Иван положил ее рядом с собой на землю, после чего сразу же взялся за изготовление второй — с той же самой нечеловеческой четкостью и ловкостью в пальцах.
Я никогда не видел ничего подобного. Его оружие отдаленно напоминало шестиствольные пистолеты позапрошлого века. По крайней мере стволов у него тоже было шесть. И расположены они были кругом.
На этом, впрочем, сходство заканчивалось и начинались различия. Например, этот монстр был изготовлен не из железа, а, по-видимому, из неизвестных мне сортов линейного трансфуллерена — высокопрочного карбидного полимера. Что же до калибра, то было ясно, что эта штука, снаряженная скорее всего керамическими пулями, оторвет жопу и бегемоту.
Вторая пушка тоже удалась Ивану на славу.
Это была единственная в своем роде неметаллическая реплика малокалиберного пистолета-пулемета «Tsunami», воплотившего концепцию «Metal Storm 2». Кургузый двухствольный агрегат был призван засыпать противника градом коротких бронебойных стрел с темпом три тысячи выстрелов в минуту. Вдумайтесь! Три тысячи выстрелов в минуту!
Ваш Комбат никогда не узнал бы об этой прожорливой фигне, если бы не Любомир, который еще зимой пробовал втюхать мне серийный сингапурский «Tsunami» за бешеные деньги. Ага, держи карман шире, братка. Мне и со «стечкиным» хорошо. Старый друг лучше новых двух, и притом в разы.
Больше всего меня интересовало вот что: где Иван намерен взять два литра гелеобразного гидробутана — жидкого пороха для своего самопального «Tsunami»?
Как бы отвечая на мой невысказанный вопрос, Иван расстегнул куртку, затем задрал футболку, оголяя живот, и после серии едва заметных манипуляций в районе пупка вырвал из своего чрева что-то вроде катетера с розовым наконечником! Я знаю, звучит глупо — «вырвал из чрева». Но, поверьте, со стороны это так и выглядело!
Затем Иван воткнул наконечник в казенную часть «Tsu-nami». Раздалось шипение — этаким макаром он, по-види-мому, заправил баллон. Из некоего резервуара, находящегося у него… в животе.
«Слава Богу, Тополь этого не видит. Его бы точно стошнило».
А вот Ильза взирала на все эти приготовления с хладнокровием патологоанатома. Как видно, ей было не впервой.
«А я, наивный, еще размышлял, как эти сиротки три дня в Зоне продержались, такие беззащитные… Как же! Сиротки! В левой руке — шестиствольный пистолет. В правой — „Tsunami“… Интересно, Ильза тоже такая? Или все-таки обычная?»
Однако события не оставляли мне времени на размышления.
— Пойду почищу сектор. — Иван обратил ко мне свое бесстрастное лицо. — Их там семеро. Два пулеметчика, гранатометчик, снайпер, три стрелка.
Я почти не удивился. Иван был сигомом — это было уже совершенно очевидно, — а у сигомов, в числе прочего, при необходимости включается цифровая обработка всей входной информации.
В частности, звуки стрельбы мозговые сопроцессоры Ивана наверняка подвергали точному спектральному анализу и, сличая их с зашитой библиотекой звуков, делали выводы. Приборы бесшумной стрельбы, имевшиеся у наших врагов, картину не меняли, потому что органы чувств у сигомов развиты на порядок выше, чем у нас, простых смертных.
Тем временем Иван продолжал:
— Прикройте меня сосредоточенным огнем сюда. — Иван ткнул пальцем в экран моего ПДА. — Через пятнадцать секунд перенесите огонь на тридцать градусов правее. Ждите, не высовывайтесь, пока я не подам сигнал.
«Смотри, как раскомандовался! Ну прям выпускник Академии Генштаба!»
Впрочем, спорить с Иваном не было никаких резонов. Человек (точнее, сигом — человек с синтетическими элементами) дело говорил.
— Понял, — ответил я.
— Мне пора, — сказал Иван.
С этими словами он наградил Ильзу многозначительным взглядом и пружинисто вскочил на ствол дуба, испещренный отметинами от пуль. Там он застыл ненадолго и, не двигаясь с места, открыл беглый огонь с двух рук, по-македонски.
Шестиствольный пистолет ухал, как заправская гаубица. Один выстрел, второй, третий, четвертый… Когда он собрался перенести огонь на пятую цель, я наконец-то опомнился и, крикнув Тополю: «Делай как я!», выпустил полный магазин в кусты жимолости, которые служили ориентиром для первой прицельной точки, указанной Иваном.