- То же самое, помнится, говорили мне относительно покушения на Бонапарта в Парижской опере. В октябре было слишком рано, а в декабре вы уже опоздали. Если сюда присовокупить, что заговорщиков в театре схватил тот самый министр Фуше, который снабдил их оружием и бомбой, то становится ясно, что ваши агенты, отменно многочисленные, столь же отменно неповоротливы разумом, и преданность делу сообразуют с жаждой больших денег. Император Павел, насколько я осведомлен, носится по Петербургу почти без охраны, его можно подстеречь за каждым углом. То же и с Наполеоном Бонапартом. Застрелить его на улице Сан-Нике было делом пары-тройки секунд, не так ли?..
- Тогда мы опоздали всего на каких- то десять секунд, ваше величество!.. - с ноткой незаслуженной обиды заметил принц Уэльский. - Если бы негодяй Фуше не предупредил Жозефину Богарне, то все сошлось бы, как задумано.
- Вы опоздали со сменой эпох, дорогой кузен!.. На секунды, часы или дни - это уже не имеет значения для истории. Время вообще обладает странным свойством двигаться, и в истории все течет. Но когда я хочу, как монарх, знать, что именно, почему и куда течет, мне предлагают взорвать адскую машину, а потом объясняют, что опоздали ровно на десять секунд. В результате теперь диктаторов стало двое. Бонапарт порабощает Европу, Павел создает Русский военный орден, и что мне ваши объяснения! - лицо короля Георга сделалось нервным. - Почему я должен пытаться сокрушить этих властителей, вместо того, чтобы по праву сильных разделить с ними бремя правления миром? На место Наполеона и Павла ненадолго придут слабые, жалкие правители - с ними ли нам союз держать?.. Правь, Британия!?.
Это чванство недалекого ума, дорогие мои конфиденты. Дальнему же уму и в былые века, и ныне понятно было, что Цезарь несопоставимо дороже и нужнее Риму, нежели его убийцы Брут и Кассий, коим очень скоро собственная жизнь стала в тягость. Сияющие перспективы, замешанные на крови кесаря, рассеиваются еще более стремительно, чем образовываются...
- В конце концов, ваше величество, еще не поздно все отменить, - произнес несколько подавленный премьер Питт.
Король снял пушинку с камзола и долго ее разглядывал, задумавшись, вероятно, происхождением. Ответ он нашел.
- Если можно все отменить, следовательно, не имело смысла и затевать. К тому же теперь это уже не в вашей власти, сэр Уильям. Механизм переворота запущен, замах произведен - и что тут можно отменить без тяжелого ущерба для Англии? Ваш генерал Беннигсен, именуемый Длинным Кассиусом, решит, что ему перестали доверять, и переметнется к Павлу с повинной головой. А удар все равно случится, потому что на карту поставлена жизнь самих заговорщиков. Надо было действовать через гатчинских малороссов, павловских любимых капралов. За пару сотен фунтов они продадут кого угодно и когда угодно. Поднимут на штыки сюзерена и сбегут на Дон. Нечистым в душе все равно кому служить, лишь бы платили. Но что об этом сейчас!.. Итак, Кассиус! Верю в успех, потому что задумано... нелепо и глупо.
Вышли оба с аудиенций в зябкой раздерганности. Кажется, одинаково задеты небрежением его величества, но каждый внутренне считал, что другому на тяжкие раздумья досталось больше.
- Судьба не женщина, сэр Уильям, - вольно начал принц. - Дважды ее не используешь. Однако время идет, не достаточно ли нам кривых монологов Шекспира в исполнении моего кузена?
- Ваше высочество, вы и без того у нас вроде первой жены в гареме, зачем вам еще и регентство? Мотивы далеко не идеальны, чтобы войти в историю. И, мягко говоря, неконституционны, да-с!..
- Ваша ошибка, сэр Уильям, заключается в том, что вы убеждены, будто история и жизнь протекают исключительно в рамках конституции и законодательства. У нас нет ни того, ни другого. Не мы ли только что битый час обсуждали половецкие пляски на могиле российской законности? Это что, законодательное право Англии - покушаться на жизнь чужих царей? В чем вы меня упрекаете? Молчите?.. Ну так я вам скажу. Право Англии я рассматриваю как инструмент господства. Волеизъявление, возведенное в традицию и принцип! Мы же с вами по большей части имеем дело с приступами нечистой совести.
- Я не знаю, что это такое! - отчеканил Уильям Питт.
- Ну что ж, вы сами вынуждаете меня перейти к решительным действиям в союзе с оппозицией, - заявил принц Уэльский. - Вопрос о регентстве я намерен дебатировать в палате лордов. Не думаю, что ваша позиция, позволяющая вам манипулировать слабостью его величества, столь уж неуязвима...
- А не припомните ли вы, ваше высочество, что было написано в объявлении, которое лет полтораста назад Кромвель собственноручно повесил на дверях палаты лордов?