— И, тем не менее, вернулись, — констатировал Торопов. — Да еще и профиль решили сменить. Как-то странно всё это. Что же такого произошло в Австрии? Какой-то скандал? Убили парочку больных?
Глава 4 (окончание)
Он подался вперед, и кресло под ним тихо скрипнуло. Главврач подпер подбородок большим пальцем, с любопытством глядя на Радонева.
— Ну, зачем же убивать? — Костя откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу. — Разве что укоротил несколько носов, но и то по прихоти самих пациентов. И, в общем-то, мог остаться — Баумгартнер предлагал мне контракт. Только к тому моменту я понял, что заниматься липосакцией и разглаживать морщины несколько не моё. Думаю, что возвращать людям зрение гораздо важнее, чем красоту. Хотя и без красоты жить непросто.
— Х-м... И чтобы подчеркнуть эту точку зрения, вы отрастили волосы и обзавелись серьгой? — Главврач язвительно улыбнулся. — А я-то уж испугался, что вы так самовыражаетесь.
— Какое отношение к делу имеет моя внешность? — сухо спросил Константин.
Торопов пожал плечами:
— Никакого. Но всё-таки я не понимаю, почему вы явились ко мне.
— Потому что с детства мечтал об офтальмологии. А вы в этой сфере — лучший. Я читал ваши статьи, слышал много хорошего от Баумгартнера. Не только о вас, но и о вашей клинике. Он говорил, что оперирует здесь.
— Да, приезжает пару раз в год... Послушайте, но зарплата интерна — почти что повод для революции! — воскликнул Торопов и забарабанил по столу кончиками пальцев. — И штат офтальмологии укомплектован... Знаете, что? Идите всё-таки в хирургию, там есть ставка. А ко мне можете приходить в свободные часы и ассистировать на операциях, пока мой зам в отпуске. Я посмотрю на вас, вы попытаетесь соответствовать моему уровню. Потом решим, что дальше. Как вам?
— Подходит, — коротко кивнул Константин.
— Уважаю немногословие, хотя могли бы и поблагодарить. Я редко беру людей с улицы.
— Не думаю, что к вам каждый день приходят краснодипломники с рекомендациями от ведущих зарубежных клиницистов, — холодно улыбнулся Константин. И, выдержав паузу, сказал: — Но спасибо.
Главврач сдвинул очки на кончик носа, смерил гостя взглядом — так матерый волк смотрит на неразумного щенка. Но Радонев не отвел глаз, отлично понимая, что сумел заинтересовать. В том числе и тем, что держался на равных. И Торопов снова надвинул очки на глаза. Склонился над столом, листая настольный календарь, забормотал:
— Так, у нас сегодня четверг, завтра меня не будет... Ммм... а время у нас к пяти, да?.. Ну вот что. Идите в отдел кадров, только прямо сейчас. Я их предупрежу. Пишите заявление с понедельника. Оперативка в восемь утра. И учтите: у нас не принято опаздывать.
Благодарно кивнув, Константин встал. Застегнул сумку, в которую сунул папку с документами. И, дожидаясь, пока главврач поговорит по телефону с кадровиками, еще раз обвел взглядом кабинет. Стена за спиной Торопова была увешана полками, на которых стояли наградные статуэтки. Свободное пространство заполняли сертификаты и благодарственные письма, должные подчеркивать величие сидевшей под ними персоны. На соседней стене была коллекция фотографий: персона и мэр, персона и министр, персона с персонами... «Всё-таки позер, не без этого», — подумал Костя. Одна из фотографий привлекла особое внимание, и он шагнул ближе.
— Это ведь Майя Серебрянская? Скрипачка, — полувопросительно сказал он, когда главврач повесил трубку. — Вы ее смотрели?
Торопов крякнул, будто хотел отчитать гостя за излишнее любопытство. Но всё же ответил:
— Не только смотрел – оперировал.
— А что с ней? — полюбопытствовал Радонев. — Неужели ничего нельзя сделать?
Главврач еле заметно вздохнул, и сказал с искренним сожалением:
— К сожалению, нет. Ей требуется кератопластика, но операцию она не перенесет. Она аллергик, к тому же, с больными почками. Мы пытались взять ее на стол, но Майя, к сожалению, выдала сильнейшую реакцию на наркоз. До такой степени, что сердце встало, еле вернули девчонку...