Мракобесов сел на кровать, заколыхавшуюся под его задом словно желе, наклонился, теряя последние куски грима с лица, и выволок наружу ящичек с медикаментами. Торопливо отломал кончик ампулы, вобрал в шприц содержимое и сделал себе прямую инъекцию в вену локтевого сустава. Ощутив через несколько секунд прилив сил, повторил процедуру.
«О-ооо…» — вырвалось у него из груди. Теперь он мог все.
Но в ту же секунду, в момент ощущения безграничной физической силы и блаженства, вернувшимся к нему обостренным чутьем он понял приближение опасности. Он схватил клавиатуру и стал жать на кнопки.
Одна из миниатюрных камер, расположенная на крыше крематория, дала тревожную картинку: вереницу милицейских машин, фургонов, множество людей в камуфляже. Это была целая армия, которая ловила его одного, и которой был нужен не столько он сам, сколько содержимое его кишечника…
Мракобесов сорвал с пола ковер. Люк, ведущий в тоннель канализационного стока был заварен. Он был еще теплый, от него пахло искрой.
— Обложили… — прошептал Мракобесов. — Ничего, это ничего, я смогу.
После двух первых доз он уже чувствовал себя титаном; еще столько же, и он разнесет эту армию, как выстроенных на полу оловянных солдатиков.
Он вколол себе еще две дозы, понимая, что не пройдет и часа, как они убьют его. А пока…
Он вышел в чулан и толкнул дверь, позабыв, что сам велел запереть ее снаружи. Снисходительно улыбнувшись, он пнул дверь ногой. Доски разлетелись.
Сторож-великан стоял в темном углу зала, закрываясь зажатым в обеих руках стальным ломом толщиной с хобот слона.
— Настучал… — тихо проговорил Мракобесов, приближаясь к нему. — Продал фараонам, черномазый.
— Это не я, гражданин начальник, клянусь, они сами!
— Сварочным аппаратом… тоже они сами?
— Зуб даю! Землю буду есть! Не я это, начальник! Кочегар, сука, он варил! Я в жизни его в руках не держал, чтоб мне сдохнуть!
— Да… Да… — кивнул Мракобесов, подошел вплотную к сторожу и тоже взялся обеими руками за лом.
Его макушка едва доходила до кончиков спутанной бороды великана, его фигура, облаченная в женское платье, напоминала дряблую грушу.
— Не стреляйте, прошу вас, гражданин начальник…
Мракобесов поднял голову и посмотрел сторожу в глаза:
— Да ведь у меня и пистолета нет, — проговорил он мягко и с расстановкой. — Вот ведь, руки мои где…
Увидев с близи лицо Мракобесова без грима, видавший виды сторож крематория почувствовал, как ноги его ослабли в коленках, а руки онемели и сделались как будто чужие. Мракобесов улыбнулся, вырвал лом из его рук, почти без усилий согнул его в дугу, накинул эту пудовую дугу на шею сторожу и затянул.
Гудение топки заглушило хруст позвонков, лицо сторожа посинело, глаза выкатились наружу. Продолжая смотреть в эти глаза, Мракобесов разогнул лом и отбросил его в сторону. Голова мертвеца неестественно перекинулась за спину, тело повалилось на пол.
В это мгновение несколько пуль, пущенных снайперами, ужалили тело Мракобесова. Он досадливо поморщился, достал из кармана моток пластыря и, отрывая кусочек за кусочком, залепил раны.
Заглушая трубное гудение печи, раздался усиленный громкоговорителем голос полковника Громыхайло:
— Мракобесов, сдавайтесь! Выходите с поднятыми руками, вы окружены!
Зазвонил висевший на стене черный эбонитовый телефон. Мракобесов снял трубку:
— Кто это?
— Генерал Потапов.
— Отлично. Что вы хотите?
— Где ампула?
— А что так невесело, Михал Михалыч? Ампула у меня. Я ее проглотил.
— Прекратить огонь! — крикнул Потапов в сторону. «Прекратить огонь!» — повторил Громыхайло в свой громкоговоритель.
— Это разумно, — похвалил Мракобесов.
— Что вы хотите?
— По правде говоря, я уже ничего не хочу. Никаких миллионов мелкими купюрами, никаких самолетов с полными баками горючего, никаких гарантий безопасности. Мне осталось жить считанные минуты. Просто-напросто я сейчас разрежу себе живот перочинным ножом, достану ампулу и раздавлю ее ногой.
— Вы сошли с ума! Вы погубите не только нас, не только весь город, но и все человечество! Начнется гибельный, необратимый процесс!..
— Все так, дорогой Михал Михалыч, все так. Но поскольку, как это показали последние события, человечество во мне не нуждается, то и я смею думать, что совсем не нуждаюсь в человечестве. Тьфу на человечество.
Трубку выхватил губернатор:
— Послушайте, вы в своем уме? Я, я гарантирую вам жизнь и полноценное лечение, медики вас вытащат, они делают чудеса. Получив пожизненное, вы неплохо устроитесь, я это обещаю.