Выбрать главу

Это нечестно, неправильно. Я стащил одеяло. Швырнул на пол. Запустил подушкой в дверь.

НЕЧЕСТНО!

Иногда надо собраться, поднять голову повыше. Надо жить. Я же живу, хожу в школу, пишу контрольные, веду себя, как нормальный человек. Так почему она не может?

Я хотел разодрать простыню на куски — не вышло.

Она украла у меня Рождество! Это нечестно.

Я ударил по стене ногой. Больно.

Я оглянулся. Хотелось рвать, ломать, крушить. А папа… Папа тоже хорош. Взял и наплевал на Рождество. Что это за похороны такие, что длятся вечность?

Я сорвал с приготовленного подарка бумагу, которую сам расписал, растерзал, выбросил в окно. Сотни крошечных кусочков разрисованной вручную бумаги снежинками закружились в воздухе, усыпали Бена и Себастьяна.

Себастьян сказал:

— Я сделаю машину времени и отколочу тебя раньше, чем ты родишься.

— Имей в виду, я все слышу, — сказала их мама.

ВСЕМ ПЛЕВАТЬ!

Я неправильно посчитал. Их было сорок девять, этих маленьких кусочков моей самодельной мозаики. Ручкой я отковырял все по очереди.

НЕЧЕСТНО. Жизнь там, за окном, продолжается, а здесь… НЕЧЕСТНО.

Что это?

Сквозь слезы я увидел, как за окном пронесся Кэл.

Что это у него?

Блестящие новенькие ролики.

А еще черные налокотники, наколенники и шлем.

Нет!

Нет!

Нет!

НЕЧЕСТНО.

— Гарри! Прости меня, — умоляла мама за дверью. — Я все исправлю. Ты только подожди еще немного. Все изменится.

Так я тебе и поверил.

— Йо-хо-хо! — кричал Кэлем.

Неужели обязательно так орать? Хоть бы он упал и проломил себе башку.

Я слышал, как мама побрела в свою комнату.

Кэл завертелся на месте, подпрыгнув, полетел.

Вот урод! Хоть бы свалился.

Кэл замахал руками, как ветряная мельница. Одна нога поднялась вверх, сам он как-то согнулся, наклонился и начал падать.

Шмяк! Лицом об асфальт. Сначала лицом, а потом и всем телом. Последними хряснули ролики.

Хрясь, хрясь. Все. Лежит, не двигается.

Земля под ним окрасилась в красный цвет. Какое-то время, должно быть секунды четыре, ничего не происходило.

А потом… я и представить себе не мог, что мать Кэла может так быстро бегать. Она опустилась на землю рядом с сыном. Босая, на таком-то морозе. Отец Кэла подлетел следом, все еще в своей дурацкой дутой куртке. Мать Кэла подняла глаза — на меня или на его отца, не знаю.

Губы ее прошептали: «Теперь ты доволен?»

Казалось, все, кроме Кэла, выдыхали пар.

Прошло много дней, прежде чем я узнал, что Кэл не умер. Но тогда у меня уже были новые проблемы.

— Выпей сока, — попросила мама тридцать первого декабря. — Специально для тебя приготовила.

Сок был немного горький, но я все равно его выпил. Жалко все-таки, старалась.

Она забрала стакан и прижала меня к себе.

— Гарри, прости. — Мама вся сияла. Сегодня она накрасилась и надела черный костюм, красивый такой, и ей даже впору.

На ней был чистый черный костюм. Она даже накрасилась.

— Прости меня, сынок. Я испортила тебе Рождество.

Она села на кровать, взяла мои руки в свои. Ладони у нее были влажными.

— Поверь, скоро все станет лучше. Я обещаю тебе. Очень скоро.

Она поцеловала меня в волосы.

— Пожелай мне удачи. — Она не сказала в чем.

— Удачи, мам.

Она вновь обняла меня.

— Сегодня ты будешь крепко спать, — сказала мама.

Странно. Обычно она просто говорит «спокойной ночи».

Мы, наверное, ехали по замерзшему перепаханному полю. Так сильно трясло машину.

Я с силой выдохнул, сбросив с лица карты. Одной рукой я уперся в потолок, другой в пол, чтобы меня не швыряло, как Дэниэла.

Бум. Дэн взлетел вверх и опять ударился головой. Разбил лицо в кровь, бедняжка.

Лопата упала. Теперь она уже не блестела, как прежде, она была вся в грязи.

Мотор загудел с натугой. Похоже, шофер никак не мог выровнять руль.

Я думал. Я вправду думал. У меня получалось. Страх и еще какое-то ужасное чувство чуточку отступили. То чувство, что я должен что-то делать. Может быть, я и смогу что-то сделать. По крайней мере, стоит попытаться.

Бум! Зашуршали черные мешки для мусора, разлетелись в стороны. Из двери дохнуло ледяным ветром. Открыл! Пока только щелочка, но я ее подтолкну.

Бум! Дэниэл повалился на меня. Я схватил его за руку.

Хрясь, хрясь, хрясь по двери ногой.

Еще разок — и откроется.