Ха. Не хотел бы я быть на ее месте, если она пойдет в нашу школу. Ее же заплюют, я вам точно говорю.
Дэн добился своего — вытащил кенгуру. Потом перевернул его, усадил как положено, вверх головой, рядом с ребенком и сказал:
— Вот так, обезьянка.
Фелисия поджала губы. Я изо всех сил сдерживал смех, но все равно фыркнул, и сопля выдулась.
— Ой-ой, опять пыльца. У него аллергия! — сказала мама и посмотрела на меня с таким видом, что я понял: разборки не избежать. Это помогло мне собраться. — Ему необходимо срочно принять лекарство. Не надо, Фелисия, не провожай, мы сами.
Мама Кэла попрощалась с нами, стоя на лестнице, похлопала себя по отвисшему животу:
— Представляешь, у меня такое чувство, что там еще один.
Лично я запросто представил.
(Между прочим, обезьянка — мы зовем ее Крошкой Пи — оказалась совсем не уродиной, когда чуть-чуть подросла.)
А Иисус? Во всем мире люди восхищаются человеком, чья мама вообще пальцем о палец не ударила, чтобы его сделать.
Но все-таки…
Иногда мне кажется, что мебель наезжает на меня, будто ей колеса приделали. Стены сдвигаются. Потолок скользит вниз, как в комиксах про Бэтмена. Мама все равно часто сидит на кухне с закрытыми глазами, только теперь она еще и раскачивается, сцепив руки и царапая себя обкусанными ногтями. Вкусности, которые она готовит, застревают у меня в горле. Мне здесь душно. Мне нужно наконец выйти из дома и вздохнуть как следует.
21
Мисс Супер замолчала, посмотрела на меня, потом еще раз, прямо всего с ног до головы оглядела.
— Гарри, у меня на столе небольшой подарок для тебя. Поздравляем с возвращением, — сказала она и продолжила читать.
Мисс Супер расхаживала по классу, уткнувшись в книжку, и читала нам вслух. Любой другой давно споткнулся бы и нос расквасил, а она спокойно перешагивала через расставленные в проходе сумки и пакеты, как будто в ее скрипучих коленках были спрятаны маленькие радарчики.
На ее столе стояла тарелка оливок, масляных, темно-черных, с коричневым отливом, точь-в-точь как ее глаза. Я взял одну штучку. Это был мой первый рождественский подарок. Или второй, если считать серебряные шарики, присланные Брендой Бизли, но они не в счет. Я уселся за свою парту. Мальчишки поздоровались со мной кивками и сразу опустили головы.
Я взял оливку в рот, покрутил на языке, выплюнул на ладонь косточку, прожевал и проглотил сладко-соленую мякоть, облизал пальцы. Жаль, не взял штук десять. Мне жутко хотелось есть.
— Ты как, Пиклз? — прошептал Свинка.
— В порядке!
Свинка таращился на меня во все глаза. Точно такой же взгляд был и у мистера Дональда, когда я налетел на него в воротах. Он еще сказал: «Ага, Пиклз! Ты-то мне и нужен. Я хотел…» Не знаю, что он дальше говорил, потому что я рванул от него к школе.
Наверное, мое волнение было все-таки заметно. Я знал, что меня не ждет ничего хорошего, когда мама поймет, что меня нет дома. Я постарался взять себя в руки и стал слушать рассказ, который читала мисс Супер. О мальчике, который в первый раз пришел в школу.
— Тебя почему не было, Пиклз? — прошептал Свинка.
Только бы не проболтаться о ребенке.
— Гарри, ты где пропадал?
Мисс Супер в другом конце класса (уж не знаю, как она услышала, у нее, наверное, к каждой парте жучки прицеплены) повернулась к нам и смерила Свинку недовольным взглядом: мол, учти, я тебя предупредила. Потом опять посмотрела на меня так странно, вроде я свитер напялил наизнанку или у меня ширинка расстегнута. Я проверил на всякий случай. Нет, все в порядке.
«Сестры помогли мальчику одеться, укутали потеплее, сунули ему в карман печеную картошку».
Дэн любил печеную картошку. В комнате вдруг потемнело, потом снова стало светло. У меня вспотели руки. Внизу живота стало так больно и тяжело, вроде меня сейчас пронесет.
«Горячая картошка жгла мальчику ногу».
Питер и Терри за соседней партой играли в морской бой, а когда думали, что я не замечу, тоже покосились на меня, как на придурка. Я и нос проверил — вдруг сопли висят?
Потолок разломился и начал падать. Ребята ничего не замечали и вели себя как всегда: черкали каракули, глазели в окно, швырялись записками.
«Кто-то украл у мальчика картошку».
Это неправильно.
Ребята продолжали валять дурака, вроде и не замечали, что воздуха в классе становилось все меньше и меньше.
Неправильно, что мама называет нашего Малыша Дэн-Дэн. Неправильно, что мы о нем никому не рассказываем. Неправильно, что мама то плачет, то смеется, то снова плачет. Ну знаете, вроде как вот сейчас она любит Малыша — и смеется. А в следующую минуту у нее такой вид, как будто она его знать не знает, и вообще зачем он здесь? Все это неправильно — но все-таки лучше, чем раньше.