Али сказал бы что-нибудь, уничтожил бы его словами. Я не спешу, он уже не встанет.
— Надеюсь, ты только обмочился?
Ребята гогочут, им понравилось.
— «Скорую», — выдыхает Пижон. — Вызовите «скорую».
Решил, что ему уже конец.
— Уноси свою мокрую задницу.
Молчание.
Наконец до них доходит. Они умирают со смеху. Даже на распухшем, мокром от слез лице Свинки расползается широкая улыбка.
Я тоже смеюсь.
Я счастлив.
Я победил.
— Дружище, ты победил, ты был просто великолепен, — радостно шепчет Биффо. — Думаю, я тебе больше не нужен. Ты снова в игре.
Я, Питер и Свинка идем вместе. Я не звал их. Они сами пошли, как в былые времена.
— Ни хрена себе, Гарри, — выругался Питер.
А ведь он никогда не ругался раньше. Было ясно, что на него все это произвело впечатление.
— Ни хрена себе, Гарри. Где ты так научился драться?
— Отис показал мне несколько приемов.
— Хорошо, что показал, — улыбнулся Свинка. — Спасибо тебе, Пиклз. Ты мне жизнь спас.
— Как ты в это вляпался, Свинка?
Он покраснел и уставился в асфальт.
— Очередная блестящая идея Терри.
— Я говорил тебе — держись от парня подальше, — буркнул Питер.
— Ага, — протянул Свинка. — Легко сказать.
— Но почему Терри не применил какой-нибудь приемчик карате, которому научил его крутой отец?
— Он бухгалтер.
— Это прикрытие.
— Это правда, — подтвердил Пит. — Он бухгалтер.
— Ну да. По выходным, а так он супертайный агент.
— Пиклз, по выходным он играет в гольф.
— Он нам столько всего наврал.
— Мне больно.
— Это всего лишь йод, — ответил папа.
— Представь, что он твой пациент, — посоветовала мама со смешком. — Может, тогда будешь…
— Ай, папа.
— …чуточку осторожней.
— Ну-ка, расскажи мне еще раз. — Папа приподнял мою рубашку одной рукой, а другой проверил ребра на прочность. — Что произошло-то?
— Ай! Я упал, вот и все. И не надо из этого устраивать трагедию.
Я уставился на темно-желтый прямоугольник — там раньше висел Пикассо.
— Упал, говоришь? Прямо на чей-то кулак? — тихо сказал папа.
Я перевел взгляд на часы.
— Слушай, пап, тебе пора, опоздаешь на операцию.
Он опустил мою рубашку.
— Ничего не сломано. Будешь…
«Жить», — хотел он сказать.
— Ты прав, Гарри, мне пора.
Я подумал, что легко отделался. Но тут папа взял мои руки, повернул их так, чтобы на них падал свет, и отступил, чтобы мама тоже могла их хорошо рассмотреть.
— Вижу, другому парню тоже немало досталось.
— Это точно. Вы бы его видели, — сболтнул я, как последний дурак.
Они убирали со стола, а я лежал в кровати и думал о том, что́ они скрывали от меня до тех пор, пока психотерапевт не заставил рассказать.
О том, как солдаты и полицейские на коленях обшаривали поля, пытаясь найти хоть что-нибудь.
О вертолетах, о поисковых собаках и сыщиках.
Об объявлениях, развешанных в Бредфорде, Глазго, Понтефраке, Брайтоне и в других городах.
Об идиоте, которого посадили в тюрьму, потому что он говорил, что знает все про Дэниэла, хотя на самом деле он его и в глаза не видел.
О том, как папа и мама выступали по телевизору, просили вернуть Дэниэла.
Похоже, Дэниэла искала вся страна. Что ж они мне раньше не сказали?! Я бы не так беспокоился… Наверное.
В то время мы вообще не разговаривали.
«Ту-ту, — гудел поезд. — Ту-ту».
Чтобы не заснуть, я ждал, когда прогудит следующий поезд, потом следующий, потом еще один.
Ту-ту, ту-ту.
Они поднялись по лестнице, открыли дверь, долго смотрели на меня.
Ту-ту. Ту-ту.
Прошептали что-то ласковое в темноте.
— Себастьян, — кричала мать Себа. — Учти, это в последний раз.
В туалете спустили воду. Два раза. Сначала папа, потом мама. Почему бы не смыть один раз? Я не слышал, как они чистили зубы. Но они наверняка чистили.
Ту-ту. Ту-ту.
Я слышал, как мама рыдала в подушку, а папа ее успокаивал. Это ничего. Это повторялось каждую ночь и почти каждое утро. В нашей жизни появлялся ритм. И слезы были частью ритма.
Мы мчались по дороге в паршивой машине Джоан. Водитель одной рукой держал руль, другой открыл окно и прилепил что-то к крыше. Карты разлетелись. Я вцепился в собачью клетку. Грохотали отбойные молотки. Как в каменоломне. Мимо пролетали машины.
Дэниэл с закрытыми глазами привалился к двери. Лицо его все было в синяках и кровоподтеках.
— Мам! Пап!
— Не кричи, Гарри, я слышу. Здесь есть все, что тебе нужно. Спокойно, приятель, спокойно. — За рулем был Отис.