Пролежав больше привычного, почти до полного остывания воды. Ёжась от прохладного воздуха, потянулась за полотенцем, когда дверь резко распахнулась. В помещение влетел Фергус и застыл на пороге. Завернулась в полотенце даже не смутившись. Уже привыкла в этом мире относиться ко всему спокойно. И потом до последнего меня ежедневно купали мужчины. Да они не могут возбуждаться, но кто же запретит им думать? Вздохнула, не понимая, почему именно сейчас задумалась об этой стороне жизни.
Потоптавшись на пороге, Фергус все же протянул: — Мы потеряли тебя.
Выгнув бровь, не стала скрывать усмешку: — Да, я заметила. Решётка на окне, охрана, даже дворец накрыли антипортальным пологом.
— Мы хотели поговорить, — поджал губы, больше никак не выдавая эмоций. — Слуги ждут в спальне.
Отжимая волосы полотенцем, отвечать не стала, просто отвернулась и сделала глубокий вдох, прикрыв глаза. На фоне всего забота обо мне выглядит как издёвка. Слуг позвать не могу, а подвеску, от гардероба и ту забрали. И это я ещё молчу, что она и ключ к лаборатории.
В спальне и правда ждали слуги, что были на пикнике. Едва сдерживая отвращение, позволила себя одеть и причесать.
— Госпожа, мы должны принести клятву, — произнёс старший и все трое опустились на колени.
— Позже, — отмахнулась, сосредоточившись на том, чтобы успокоиться, накинула на себя заклятие спокойствия, посчитав, что лишним не будет, сразу стало легче. — Ведите.
В коридоре было пусто, что умилило, но заклятие действовало безотказно. В общей гостиной, куда меня привели, сидели все мужья. Коротко кивнула и села в кресло. Говорить не стала, ждала, кто не выдержит первым.
— Выспалась? — Себастьян был в своём репертуаре, на губах усмешка, а губы кривятся чуть презрительно. Смотрю на него сквозь призму наносного спокойствия и только сейчас осознаю, что это его истинное лицо, всё остальное было маской ради дела.
— Да, спасибо, что спросил, — отвечаю предельно спокойно и честно. Мысленно вела счёт, ожидая, насколько его хватит. Ровно пять секунд и он срывается.
— Прекрасно, мы рады, — разводит руками, видимо, имея в виду и побратимов. — А вот мы уже третий день отбиваемся от мужей аршмы, которой ты помогла.
Чуть выгнула бровь, не понимая, к чему он ведёт, но как и всех истериков, Себастьяна начало бесить моё спокойствие.
— Не понимаешь? — зло посмотрел и сжал челюсти.
— Нет, не понимаю, — развела руками спокойно, — и больше всего непонятна твоя реакция. Чтобы до тебя дошло дорогой, объясню на пальцах. Если у нас с тобой родятся близнецы, ты тоже с лёгкостью выберешь, кого убить?
Отпрянул как от удара и посмотрел жестко, чуть потемневшим взглядом.
— Это традиции, что ты, пришлая можешь знать об этом? — Зло прошипел в ответ.
— Предлагаю разрешить спор в храме, перед лицом Бога, пусть он нас рассудит, — предложила, безразлично посмотрев на всех присутствующих. Повисшая тишина была лучшим ответом. — Никто не против? Тогда этот вопрос решён.
— Да, это будет правильно, — произнёс Теодор, — лучшего решения не найти. А что насчёт нас?
— Нас? — обвела пространство рукой. — О чём ты дорогой супруг? Вы украли мои украшения, заперли, приставили охрану и слуг, от которых меня воротит. Это называется компромисс?
И опять тишина, повисшая тяжёлым комом на душе.
— И знаешь, если так подумать, вся ситуация с аршмой, была подстроена, — улыбнулась, — вот только вы не ожидали таких последствий. Пусть так, но я благодарна вам, потому что смогла спасти три невинных души. Как они себя чувствуют?
— Прекрасно, — Даниэль подал голос и встал, подошёл и присел на корточки, рядом с моим креслом. Глаз отводить не стала, силясь понять, что ему надо. — Дети чувствуют себя хорошо. Прости, если опять перегнули, мы просто не знаем, как всё исправить. Твоё спокойствие и безразличие убивает.
Отвела взгляд и посмотрела в окно. В гостиной тоже решётка. И вроде бы вот оно небо, но не дотянуться. Клетка не позволит. Едва заметно вздохнула и посмотрела на сидящего у моих ног мужа.
— Ваше нежелание видеть и чувствовать, что вы причиняете мне боль, убивает не меньше, но как видишь, не жалуюсь, — осторожно коснулась рукой его волос, пропуская пряди сквозь пальцы, — когда нет доверия и уважения, сложно договориться. Любовь в этом мире стала синонимом боли. Вы предаёте женщин и оставляете умирать, когда в вас нуждаются больше всего, прикрываясь страхом смерти и традициями, какими бы дикими они небыли. Это так мало дать клятву, заключить полный брак, но всеми действиями показывать, как вы меня презираете. И дело не в иномирности моей души. Вас такими воспитали. И знаешь, это уже не исправить, всё потому, что вы сами не хотите, просто не верите, что может быть как-то по-другому.