— А вот я не исключаю, что мы имеем дело с составной частью их плана, — заметил Зильберман. — Может быть, они специально построили кабину управления и спрятали там хитроумно подделанные магнитные ленты.
— Но проверить все это ничуть не труднее, чем убедиться в достоверности — или недостоверности — некоего явления, — задумчиво произнес Портбейн. — В чем основная особенность истинно научного эксперимента?
— Она заключается в том, что эксперимент можно повторить несколько раз и каждый раз результаты будут одинаковые, — сразу ответил Фишер. — Послушайте, давайте попробуем измерить самих себя. Ведь нельзя взять линейку — будь то она двенадцати или тринадцати дюймов длиной — и попросить ее проверить свои собственные размеры. Ни один инструмент не в состоянии измерить свою собственную точность.
— Нет, это неправда, — спокойно возразил Портбейн. — Я могу разработать и провести надежный и объективный эксперимент.
— Да не существует такого эксперимента! — воскликнул Тейт.
— Ничего подобного, существует. И я берусь провести его в течение ближайшей недели.
— Газы! — закричал солдат. Повсюду завыли сирены. Женщины и дети надели противогазы. Из подземных бункеров выкатили на заранее подготовленные позиции тяжелые орудия. Вдоль всего периметра лагеря, на границе с болотом, механические «жуки» начали прожигать пограничную полосу. Лучи прожекторов устремились в темноту, пытаясь проникнуть сквозь густые заросли папоротника.
Портбейн открыл кран на газовом баллоне и дал знак рабочим. Они быстро убрали баллон в укрытие.
Через несколько минут Портбейн вошел в подземелье.
— В этом баллоне, — заметил он, — должны находиться пары синильной кислоты. Образцы паров были взяты мной на месте газовой атаки.
— Мы напрасно тратим время, — пожаловался Фишер. — Нас атакуют, а мы стоим здесь и занимаемся чепухой.
Портбейн махнул рукой, и лаборанты принялись устанавливать оборудование для анализа взятой пробы.
— Перед нами два образца осажденных паров, четко обозначенных буквами А и Б. Один взят из баллона, заполненного местным воздухом в момент химической атаки, другой — из пробы воздуха в этой комнате.
— Предположим, мы признаем результаты исследования обоих образцов отрицательными? — обеспокоенно спросил Зильберман. — Разве эксперимент не потеряет в этом случае достоверность?
— Тогда проведем новые эксперименты. Через пару месяцев, если анализы всех образцов окажутся отрицательными, станет ясно, что гипотезу газовых атак необходимо отвергнуть.
— Хорошо, теперь допустим, что анализы обоих образцов будут признаны положительными, — недоумевающе поинтересовался Тейт.
— В этом случае эксперимент подтвердит, что гипотеза о нашем заболевании паранойей имеет законную силу и нам следует признать ее справедливость.
После минутного раздумья Домграф-Швач с неохотой согласился.
— Один образец — контрольный. Если мы докажем, что невозможно получить контрольный образец, не содержащий паров синильной кислоты…
— Действительно, хитроумно задумано, — признал О’Киф. — Мы исходим из единственно достоверного факта — нашего существования. Уж в этом сомнений нет.
— Вот какие могут быть варианты, — пояснил Портбейн.
— Если все мы признаем анализы обоих образцов положительными, значит, мы психически больные. Признав результаты анализа обоих образцов отрицательными, мы приходим к заключению, что никаких нападений не было и тревога оказалась напрасной. А вот если мы единодушно приходим к выводу, что анализ одного образца отрицательный, а другого — положительный, то придется признать, что мы нормальные в психическом отношении люди и действительно подвергаемся нападениям. — Он посмотрел на всех руководителей лагеря. — Но для этого, повторяю, мы все единодушно должны сказать, анализ какого образца отрицательный, а какого — положительный.
— Мнение каждого из нас будет фиксироваться тайно? — спросил Тейт.
— Результаты эксперимента, а также выводы, к которым придет каждый, будут оцениваться и сводиться в таблицу автоматическим электронным устройством.
Наступило молчание. Наконец Фишер встал и подошел к столу, где стояла аппаратура и были разложены образцы.
— Я готов начать.
Он склонился над колориметром и внимательно осмотрел оба образца. Несколько раз переводил объектив с одного на другой и решительно взялся за карандаш.
— Ты уверен? — спросил председатель совета Домграф- Швач. — У тебя действительно нет сомнений, где отрицательный образец, а где — положительный?