Никакие попытки Марго вывести её из этого состояния не увенчались успехом. Даже когда тело Вертера превратилось в пепел, девушка никак не могла отвести глаз от догорающего костра. Пришлось уводить её силой. Когда похоронная процессия вернулась в дом, Дали вдруг как-то сразу отпустило, её тело обмякло, но лучше от этого не стало. Девушку начало трясти как в лихорадке, в глазах появилось выражение обречённости, словно на том погребальном костре сгорела её собственная жизнь. Марго отвела бедняжку в её комнату в Убежище и дала ей лошадиную дозу снотворного. Она знала, что время лечит, но в данном случае вовсе не была уверена в компетентности этого волшебного доктора. Состояние Дали, по мнению целительницы, было критическим.
После похорон Антон вышел на открытую площадку, висящую над ущельем. Ему нужен был свежий холодный воздух, чтобы хоть как-то дышать. Находиться внутри дома было невмоготу. Он стоял на самом краю площадки, опасно свесившись за перила. Его взгляд упирался в дно ущелья, где в непроглядной черноте шумела бурная река, прыгая по обломкам скал. Саму реку было не видно, даже в полдень солнечные лучи не проникали в эту вечную тьму. И это было к лучшему. Куда бы Антон ни смотрел, перед его взглядом всё время всплывало мёртвое лицо друга с безмятежной улыбкой на губах. Вертер упрямо продолжал улыбаться, даже когда его тело возложили на погребальный костёр. Наверное, даже пламя, взметнувшееся к небесам, было не в силах стереть эту улыбку. Вот так он и ушёл из нашего мира, безмятежно улыбаясь.
– Я найду его,– твердил Антон, как мантру, словно пытался убедить невидимый водный поток.
– Антон, не нужно так,– в который раз увещевал его Тарс, пристроившийся в кресле за спиной своего бывшего ученика. – Клятва Творца – это не пустые слова.
– Я найду его,– упрямо повторил Антон,– найду и верну ему память. Моему братцу не удастся отнять у меня друга.
– Ты даже не представляешь, какая участь может ждать самоубийцу,– возразил Тарс. – Не уверен, что у Вертера есть шанс на перевоплощение в ближайшем будущем.
– Самоубийцу?! – Антон вздрогнул и резко обернулся к своему собеседнику. – О чём ты говоришь, Тарс? Это всё равно, что назвать самоубийцей воина, закрывшего своей грудью вражеский пулемёт. Просто Вертер не видел другого способа спасти дочь.
– А откуда он вообще мог знать, что это сработает? – Тарс скептически скривился.
– Я сам ему подсказал сдуру,– Антон со злостью пнул ногой снежный ком, не вовремя подвернувшийся расстроенному Творцу. – Вот не дал же бог таланта вовремя заткнуться.
– Не кипятись,– попытался урезонить его бывший наставник. – Думаешь, было бы лучше, если бы мы сейчас, вместо Вертера, сжигали тело его дочери?
– Тарс, заткнись. И без тебя тошно,– Антон снова отвернулся и уставился на далёкие снежные вершины.
Над остроконечными пиками развевались белые флаги, словно горы тоже оказывали последние почести ушедшему. Нет, Антон не создавал эти флаги специально, хотя и мог бы легко это сделать, ведь мир Убежища был и его творением. Возможно, это сделал Тарс, но скорее всего, просто сработал какой-то автоматический алгоритм. Так или иначе это было очень символично. В похоронные размышления Антона снова вклинился голос его бывшего наставника. Просьба заткнуться его не остановила.
– Антон, а ты не думаешь, что твой друг в следующем воплощении не захочет тебя больше знать? – назидательно произнёс он, словно специально задался целью довести своего собеседника до белого каления. – Ведь твоя ошибка в конечном счёте стоила ему жизни.
Если Тарс надеялся своей бесцеремонностью выбить Антона из его скорбного транса, то сильно просчитался. Тот даже не поморщился. Жизнь давно научила его, что за ошибки рано или поздно приходится платить. И цена его не волновала, как и Вертера.
– А что, если он вообще захочет тебе отомстить? – продолжал настаивать Тарс.
– Захочет, значит, отомстит,– безразлично отозвался Антон. – Это его право. И что это меняет?
– Возможно, тебе стоит ещё раз хорошенько подумать, прежде чем принимать такое серьёзное решение,– предложил Тарс. – Боюсь, смерть Вертера может оказаться просто ловушкой. Этот капкан расставлен на более крупную дичь. На тебя.
– Я уже совершил одну ошибку,– мрачно процедил Антон,– больше никто не будет расплачиваться за мою глупость.
– А тебе не кажется, что твой брат рассчитывает именно на такую твою реакцию? – Тарс подошёл к своему собеседнику и встал рядом. – Чувство вины – это идеальная брешь в твоей защите.
Да, Тарс несомненно был прав. Смерть друга здорово подкосила Антона. И от чувства вины никуда было не деться. Тут никакие логические доводы не помогали. И то, что Вертер, скорее всего, был для Сабина лишь средством, чтобы расправиться с братом, делало его ошибку ещё отвратительней. Это он должен был погибнуть, а вовсе не друг.