- Это было два месяца назад, Квентин.
Два месяца, которые я считала, что потеряла его навсегда!
- Знаю, - он дернулся, намериваясь протянуть ко мне руку, но передумал. - Я задержался не просто так. Мне повезло больше Витты и того угодника. Но я тоже пострадал. Плоть сильно обгорела, повредились механизмы, да и система глюкнула. Всѐ, что я сумел, это кое-как просканировать окрестности, найти неприметную расщелину в скале и ползком туда добраться. Я не мог позволить, чтобы меня нашли спасатели. Чтобы поняли, что я не человек.
Я задрожала от предчувствия чего-то жуткого. - Насколько сильно ты...
- Я провел в той расщелине почти восемь недель.
Я ахнула и закрыла лицо ладонями. А он всѐ говорил и говорил. Как система раз за разом пыталась перезагружаться и починить себя сама. Как работали наниты, восстанавливая сгоревшую плоть. Очень медленно, потому что микроскопических роботов осталось мало. Им пришлось создавать себе подобных заново, чтобы вернуть разумному роботу его человеческий облик.
- Но больше всего я боялся, что код Витты вновь подчинит меня. Лежал там обездвиженный и думал, что тогда лучше не восстанавливаться. Но защита и здесь не оплошала. Свободен от любого влияния извне.
Я вытерла рукавом побежавшие по щекам слѐзы. Нечестно было злиться, не дав Квентину объясниться. Нельзя судить, не выслушав. Но я поставила свою боль выше всего на свете.
Но он всѐ понял без объяснений.
- Не кори себя, - попросил мягко. - Ты прошла через ад, а меня не было рядом.
- Это не твоя вина.
- Моя. Будь я внимательнее, вычислил бы Портера. Он неделями следил за тобой.
- Только, когда я выходила из дома одна.
- Это не оправдание.
Мы посмотрели друг на друга, подбирая новую порцию упреков для самих себя. А в следующий миг уже целовались.
- Ох, Квентин...
Я отстранилась, чтобы посмотреть в бездонные синие глаза и еще раз убедиться, что он мне не мерещится. Голова закружилась посильнее любой карусели.
- Молчи. Я и без слов знаю всѐ, что ты хочешь.
Он подхватил меня на руки. Легко. Как пушинку. И понес в спальню, где я два месяца проводила одинокие горькие ночи...
****
- Я представлял твое лицо каждый раз, когда сознание возвращалось. Четко. Каждую черточку. Как ты хмуришь брови, когда злишься. Как блестят твои глаза, когда радуешься. Как покусываешь нижнюю губу, о чем-то раздумывая.
- Дурацкая привычка, - пробормотала я иронично.
- Но тебе идет. Становишься жутко серьезной.
Я лежала на животе и не видела выражение лица Квентина, но точно знала, что он улыбается, а на щеках появляются ямочки. Он говорил и нежно водил пальцами по моей спине, а я едва не мурлыкала, как кошка.
- Я жаждал восстановиться не для того, чтобы жить. Или существовать. Там - в той треклятой расщелине - я хотел лишь одного: вернуться к тебе. Только ты имеешь значение во всем мире людей и машин. Только ты... Айза.
Я вздрогнула и резко перевернулась. Прикрыла наготу простыней.
- Не называй меня так.
- Почему? Ради конспирации? Но мы одни.
- Нет. Потому что она была глупой и бестолковой. Она умерла. Туда ей и дорога.
- Но...
Я ловко приложила ладонь к его губам. - Не надо. Я так хочу.
Он поцеловал мои пальцы.
- Хорошо. Но не суди ее строго. Взять меня. Глупый-глупый Квентин. Паршивый детектив и никчемный аналитик, что для робота равносильно признанию недееспособности. Я ведь замечал нестыковки. Задавался вопросом, как Инга Брир так легко вжилась в образ богатой девчонки. Откуда у нее аристократические манеры. Видел, что ты вьешься вокруг Лучистого. Отметил, как ты разозлилась, когда нелестно отозвался о погибшей невесте. Но сопоставил факты лишь в здании Ордена.
- После кода Дрейка.
- Да, после кода Дрейка. Значит, у нас теперь есть собака?
Я порадовалась, что он не назвал ротвейлера роботом. Сама я никогда не считала защитника машиной.
- Да. А еще, по-прежнему, есть подопечная Лиса. Я оставила ее себе. В смысле, на время.
- Я не против. Из Нессы получится толк. Если приглядывать...