*****
Он нашел ее в саду, в резной беседке, увитой желтеющим плющом. Келебриан сидела на скамье, сложив руки на коленях и глядя куда-то мимо изгибов золотистых стеблей. Келеборн подошел к ней неспешно, будто боялся, что она прогонит его прочь. Присел на скамью рядом и потянулся к ее ладони, чтобы сжать ее в своей, но Келебриан отняла руку, не повернувшись. Она была так решительна сейчас - и так хрупка, и Келеборн половину жизни бы отдал, чтобы ему не пришлось сейчас говорить с дочерью о том, о чем он должен был поговорить.
- Дитя мое…- начал он.
- Я не дитя больше,- ответила она сухо и все еще глядя в сторону.
- Для родителей дети всегда остаются детьми,- отозвался Келеборн,- и через несколько лет ты сама это поймешь.
- Не нужно отвлекать меня избитыми истинами,- Келебриан все же повернулась, и ее серебристо-серые глаза были темны от сдерживаемой ярости,- ты пришел поговорить со мной - так говори. Или уходи - ты ведь так не хотел приезжать!
- Не хотел,- подтвердил Келеборн печально,- и именно потому, что я знал, что придется говорить с тобой об этом, я пытался отсрочить свой визит, как мог. Но теперь, видимо, время тайн закончено. Слушай же, Келебриан,- он впервые за долгое время назвал ее полным именем, и в его звучании слышалась глубокая горечь. - Я уже писал тебе, что ни секунды не сожалею о принятом решении, и это правда. Но правда также и то, что, даже если бы мог, я не изменил бы ничего из того, что сделал. Ибо пойди моя жизнь иначе, в ней не было бы тебя. Я не буду брать с тебя обещания простить меня, но прошу, пообещай попытаться меня понять.
- Я уже писала тебе,- она повернулась наконец, и золотистый свет утреннего солнца запутал блики в ее волосах, лицо оставалось напряженным и бледным, но было видно - Келебриан готова слушать очень внимательно,- я писала, что прощу любую твою ошибку и не стану вспоминать о ней. Ибо ты отец мне, и я люблю тебя.
Келеборн покачал головой.
- Не совершай моих ошибок - не обещай ничего, не продумав все до конца. Сперва послушай, а потом реши,- он глубоко вздохнул,- мне стоит начать с тех дней, когда домом моим был благословенный Дориат - сокрытое королевство, в котором мне - тогда юному и невинному - не были ведомы ни страх, ни тьма. То была весна моей жизни, и я, никогда не знавший любви, встретил того, кто завладел моим сердцем и разумом…
Келебриан понимающе кивнула, решив, видимо, что речь идет об Артанис, но Келеборн покачал головой.
- Он сам был, как весна - и даже имя его говорило об этом. Я полюбил его, едва увидев, и я отдал ему все, что у меня было. Кроме клятв. Но они она были ни к чему. Мы были юны тогда - и думали, что клятва тела дороже и прочней клятвы душ.
- Он? - переспросила Келебриан, хмурясь,- о ком ты, отец?
- Не спеши,- поднял он руку,- итак, я был счастлив и целостен, но потом произошло нечто странное. Однажды при дворе моего родича Элу Тингола я увидел деву - столь совершенную в своей красоте, столь чистую и светлую, что сперва она показалась мне видением, я не знал, что такая красота существует, и вот она стояла передо мной - вся в сиянии белого света. И в устах ее был мед, и руки ее были нежны, и я… я не знаю, что произошло. Знаю лишь, что сердце мое переменилось, и когда дева та сказала, что любит меня, я не мог сопротивляться.
- Сопротивляться? - Келебриан смотрела на него широко распахнутыми глазами, словно не верила его словам или не в состоянии была понять ни одного из них,- но кто сопротивляется любви? Любовь - это дар….
- Любовь - это дар,- подтвердил Келеборн,- и она - прекрасная Артанис - преподнесла его мне. И я отдал то, что у меня осталось - клятву.
- А что же тот, другой? - спросила Келебриан тихо-тихо.
- Он был обманут и страдал,- ответил Келеборн, и, произнеся это, словно сам ощутил отзвук тех страданий - слова звучали так просто, но за ними таилась вся боль, которую он причинил, и которая плескалась в зеленых глазах в ту ночь перед битвой. - но я… я решил, что он, как и я, заблуждался. То была не любовь, а лишь юношеская блажь. Удовольствия тела - как танец, как кубок вина… И я отказался от него. С Артанис я был счастлив - и любил ее. Она любила меня в ответ - и преподнесла главный подарок, лучше которого нельзя и представить. Она подарила мне тебя, дитя. И много столетий союз наш был прочен и полон любви. Но потом…
- Но потом…- как во сне повторила Келебриан.
- Но потом была ночь перед битвой - той самой, в которой я чуть не погиб,- продолжал Келеборн,- и тот, кого я оставил, пришел ко мне. И я… - владыка запнулся, подбирая нужные слова - его дочь не была ребенком, но и пересказывать ей все, что случилось, он не хотел,- и я… отринул клятву. И лег с ним.
Келебриан ахнула - владыка подумал было, что пора замолчать, но понимал, что зашел уже слишком далеко, и нужно было рассказывать все, до конца.
- Я мог бы сказать, что поддался его чарам. Что на следующий день нас ждало сражение, из которого мы не чаяли вернуться. Что он открылся мне, сказав, что я был его единственным все это время, и я дал ему возможность отомстить… я мог бы. Но это была бы ложь. Правда же в том, что на меня снизошло понимание того, что, дав Артанис клятву, сердце и душу я оставил ему. И во время битвы он спас меня, вынес раненого и отвез к себе во дворец. И выхаживал меня, а потом своей песней вернул меня, когда душа моя уже устремилась в Чертоги Мандоса.
- Так тот, другой был…- Келебриан накрыла ладонью рот, словно боялась закричать.
- Да,- кивнул Келеборн,- это был он. И хоть ныне мы разлучены, настанет день, и я снова соединюсь с ним..
- Довольно! - у Келебриан не вышло встать на ноги так изящно, как обычно, она чуть покачнулась - Келеборн хотел поддержать ее, но она оттолкнула его руку,- я слышала достаточно. Хватит.
- Видишь,- Келеборн невесело усмехнулся,- а если бы ты пообещала простить, тебе бы тоже пришлось нарушить обещание.
Келебриан, бледная, как лен ее одежд, сжала кулаки, и на лице ее отразилась мука.
- О, отец,- прошептала она, закрывая глаза,- как я хотела бы ничего этого не знать… Но я сама виновата. - она снова посмотрела на него,- я сказала, что приму тебя со всеми твоими ошибками. И я сдержу слово. Ты не причинил зла мне, и прощать мне тебя не за что. Твоя жизнь принадлежит тебе одному… но понять этого я не смогу.
Келеборн кивнул и опустил голову. Келебриан постояла еще пару мгновений, потом, развернувшись, зашагала прочь, не сказав больше ни слова.
***
Она вышла к Элронду неуверенной тяжелой походкой. Несмотря на две растущие внутри нее жизни, Келебриан была легче солнечного луча, а теперь словно огромный груз опустился ей на плечи. Она еще не поняла, что произошло, и что теперь об этом думать. Отец был откровенен с ней, и теперь княгиня знала правду, но эта правда не укладывалась у нее в голове. Так просто не бывало, не могло быть…
- Элаэ,- позвала она мужа, подходя к нему ближе и, оступившись, почти упала в его объятия, не удержав равновесия.
Элронд поднял ее на руки - такую легкую, такую хрупкую, отнес в сад, на их любимое место - где росли березы, увитые жимолостью. Сейчас листья на березах пожелтели и начали опадать. Осень. Тилли положила голову ему на плечо, и они сидели, обнявшись и прислонившись к стволу старой березы. Они посадили ее вместе, на день рождения Тилли. И вот теперь этой березе скоро настанет время умереть, а они по-прежнему будут приходить в этот сад, будут растить детей - если только Тилли найдет в себе силы справиться с нежданным горем.
- Я люблю тебя, - проговорил Элронд, - и всегда буду любить.
- Почему ты так в этом уверен? - тихо спросила она, замирая в его руках - напряженная, как тонкая тетива,- все, во что я верила, оказалось ложью. Как же ты можешь обещать что-то, когда обещания больше ничего не стоят?
- Я уверен в этом, - просто ответил Элронд. - С тех пор, как я встретил тебя на берегу залива в Митлонде, тем серым утром много лет назад, в моей жизни появились свет и смысл. Разве ты не помнишь, как для нас зазвучала музыка любви? И она звучит до сих пор и будет звучать для меня, пока я способен слышать. И ты будешь моей звездой, пока я способен видеть. Как мог бы я разлюбить тебя? - так говорил Элронд, держа ее за руки. Потом, подумав, добавил. - Возьми это кольцо, если хочешь. Надень его - и ты увидишь мое сердце так, как видит его Манве, Создатель небес.