- Элаэ,- прошептала она, не зная, как сказать ему о той тревоге, что угнездилась в ее душе.
Элронд лишь обнял ее крепче, прошептав на ухо слова любви. Он чувствовал тревогу, охватившую Тилли, и он знал ее причину. Исилдур, надев на палец Кольцо врага, стремится мыслью к ним. Он желает зла - немного же времени потребовалось, чтобы поработить этот гордый дух! Быть может, Исилдур спешит в Эрегион, чтобы объявить эльфам войну? Быть может, он скачет в Лориэн, чтобы потребовать себе кольца квенди и их земли? Пусть так! Эльфы готовы сразиться за то, что принадлежит им - даже если сражаться придется с людьми. По-прежнему бодрствует стража на границах, по прежнему метки лучники галадрим и по-прежнему храбры и искусны воины Имладриса.
Решительным движением Элронд снял с пальца кольцо:
- Я люблю тебя, Тилли, - проговорил он. - Я с тобой, единственная моя. Не бойся.
Но ее, кажется, это ничуть не успокоило. Она взглянула в глаза Элронду, потом снова метнулась взором за горизонт.
Тилли хотела сказать еще что-то, будто наконец подобрала верные слова, но неожиданно все ее тело в руках супруга вздрогнуло и напряглось, она ахнула и широко распахнутыми испуганными глазами вновь посмотрела на него.
- Время? - спросил Элронд дрогнувшим голосом. - Ты готова? - Сам он, видевший в этой жизни, кажется, все, не был готов и боялся, что что-то пойдет не так.
Тилли растерянно моргнула, но, кивнув, вдруг ободряюще улыбнулась.
- Если ты будешь волноваться, любовь моя, то на кого же мне опираться?- Она сжала его руку,- ты ведь не оставишь меня?
- Конечно нет! - воскликнул Элронд. - Пойдем наверх.
***
- Посмотри! Посмотри на меня! - мальчик повис на ветке, цепляясь за нее ногами. Трандуил поднял глаза на него, устало махнул рукой. Леголас, кажется, наслаждался каждой секундой - отец впервые за несколько месяцев взял его с собой на охоту. Обычно с юным принцем возиться приходилось Риннельдору, который за год, проведенный в Ласгалене, стал не просто своим для нандор - он стал лучшим и единственным другом маленького наследника, и Трандуила это вполне устраивало. Детей, кроме Леголаса, у лесных эльфов не рождалось уже несколько десятилетий, и Риннельдор был единственным, кто готов был возиться с мальчиком. Но время от времени Трандуил все же вспоминал о малыше. Когда Келеборн, набравшись смелости, все же спросил его, откуда взялся ребенок, Трандуил ответил ему правду - маленького сироту он нашел на юго-западной границе леса, откуда незадолго до войны пришли вести о нападении орков. Трандуил - тогда еще принц Ласгалена - прибыл со своим отрядом слишком поздно - дома в приграничном поселении были разграблены, а все жители - убиты. Вернее - почти все. Обходя жилище за жилищем и находя все новых мертвецов, Трандуил услышал в одном из домов тихий плач. Сперва он не мог понять, откуда он доносится, но потом догадался заглянуть в большой ящик в дальней части дома. Судя по всему, слыша приближение врагов, напуганная мать, чье изуродованное тело было повешено на ветвь дерева, на котором располагался дом, спрятала своего ребенка, надеясь спасти, и надежда ее оправдалась.
Трандуил хотел позвать своих спутников, чтобы они забрали ребенка, но тот, все это время заходившийся жалобным плачем, вдруг замолчал и посмотрел на короля большими голубыми глазами. И на сердце, которое много столетий Трандуил считал мертвым, вновь появились робкие весенние листья.
Леголасом принц назвал его – Зеленым листом, уверовав вдруг, что в этом мальчике вновь возродится его надежда на то, что за зимой всегда приходит весна, и голые ветви вновь покроются листвой.
Сам Леголас понятия не имел, откуда он появился, и никто из нандор не собирался ему об этом рассказывать. Он был сыном Трандуила – и спорить с этим никто не стал бы. Сам король, возможно, был не слишком хорошим отцом, но Леголас рос беззаботным, чистым и светлым, как первый по-настоящему теплый весенний луч солнца.
- Не упади, мой маленький листок,- предостерег его Трандуил скорее по привычке – он знал, мальчик, ловкий и юркий, как дикий зверек, ни за что не сорвется – лес был его родным домом, его стихией, он был одним из листков в его зеленой кроне, лес был Леголасу больше отцом, чем Трандуил.
Леголас перехватил ветку руками, прыгнул, приземлился на темной прогалине рядом с Трандуилом и рассмеялся. Король подошел к нему и присел рядом с ним, чтобы глаза его оказались на одном уровне с глазами малыша.
- Когда-нибудь,- проговорил Трандуил тихо, но очень серьезно,- весь этот лес будет твоим. Ты станешь великим королем, мой мальчик, потому что уже сейчас каждый листик, каждая ветка, каждая капля росы в Ласгалене любит тебя.
- А ты? – взгляд голубых глаз стал вдруг непривычно серьезным. И Трандуил, открыв было рот, чтобы ответить, замер. На него словно повеяло зимним холодом – в лесу, хоть и очень далеко, что-то двигалось. Что-то темное и незнакомое, что-то чуждое и опасное. Король выпрямился и прислушался. Ничего – то, что он почувствовал, находилось слишком далеко, но будто сами ветви деревьев нашептали ему о его приближении. То был зверь, которого эти места прежде не знали, и Трандуил знал, чего лес хочет от него – своего короля.
- Как ты думаешь, малыш,- как мог беззаботно проговорил король,- ты сможешь сам добраться до дворца? Если добежишь меньше, чем за час, обещаю – завтра мы сходим на настоящую охоту, где я сам выберу для тебя дичь.
- И позволишь убить ее? – глаза мальчика загорелись азартом. Трандуил, которого такая страсть Леголаса к убийству животных обычно настораживала, на этот раз с готовностью кивнул.
- Конечно. Ты сможешь испытать свои новые стрелы!
В следующий миг Леголаса рядом с ним уже не было – маленькая светлая фигурка скрылась в ветвях. Трандуил же, закрыв глаза, прислушался к шепоту деревьев, принюхался к ветру. Странное существо двигалось на юго-западе – ровно в том направлении, где шесть лет назад Трандуил нашел Леголаса.
***
Они медленно поднялись по лестнице. Элронд сделал знак двум нисси, которые должны были присутствовать и помогать, при необходимости. В комнате Келебриан открыли окна, поставили воду в серебряном котелке на огонь. Элронд, взяв супругу за руку, запел. Он пел о том, как серым утром на берегу моря встретились два сердца, о том, как родилась любовь, о том, как много лет пришлось ждать им, когда мир наступит в Средиземье. Солнце и ветер, звезды и небо, деревья и травы - вот что встретит сыновей Келебриан и Элронда! Придите, юные эльфы, придите в мир, созданный для вас! Послушайте, долина Имладриса замерла в ожидании! Посмотрите, зима уходит и приходит весна! Зеленые травы покроют холмы, и желтые лютики расцветут на лугах, и розовые лепестки яблонь будут кружиться, опадая, когда придет лето. Мир ждет вас, Элладан и Элрохир! Добро пожаловать!
Келебриан всю силу своей души направила на то, чтобы сосредоточиться на голосе Элронда, следовать ему, пропустить сквозь себя и сделать так, чтобы сыновья ее тоже услышали этот зов и явились в мир, ждущий их с нетерпением.
Но все было тщетно - дело было не в боли и не в страхе перед испытанием рождения - к ним Келебриан была готова давно, но тревога, охватившая ее там, в морозном саду, не отпускала княгиню. Тьма все еще была здесь – не в углах ее спальни, не в опущенных шторах, но там, за пределами Последнего Домашнего Приюта, и эти стены не могли защитить от нее.
Келебриан сильнее сжала руку Элронда.
- Темно,- прошептала она, - так темно…
Элронд сжал руку супруги. Оглянулся на нисси в ожидании знака - но они не знали, в чем дело. “Так не должно быть”, - прошептала Ниитиль, - “Рождение - это свет!”. Элронд положил другую руку на лоб супруги. “Келебриан! Тут светло, любимая!” - воскликнул он.