- В той битве случилось немало странного, - сказал Риннельдор. - Много славных воинов пали, и король всех нолдор Гил-Гэлад, и король людей Элендил. Но маленький отряд людей и эльфов под предводительством Исилдура, нуменорского принца, вошел в Мордор и победил нашего общего врага.
Голубые глаза принца засияли чистым мальчишеским восторгом.
- Я слышал, как о нем говорили! - произнес он, понизив голос почти до благоговейного шепота,- он - великий герой, да?
Риннельдор вдруг почувствовал темную волну гнева, которую с трудом, ставшим уже привычным, подавил, запретил ей расти и шириться. Каждый раз, когда вокруг него велись речи о героизме Исилдура, он прилагал большие усилия, чтобы молчать - но король Трандуил, увидев как-то раз отблески гнева в серых глазах нолдо, лишь улыбнулся, словно нашел подтверждение собственным мыслям.
- Говорят, он великий герой, - подтвердил Риннельдор, сделав ударение на слове “говорят”. - Разве это не героизм, пойти в Черную страну, ведя за собой лишь кучку воинов? Разве не героизм - выступить против врага, вооружившись лишь обломком отцовского меча? Говорят, у него в руках был лишь обломок Нарсиля, а за ним шла армия мертвых… Впрочем, я там не был и могу судить лишь о том, что слышал от тех, кто говорил с теми, кто видел тех, кто вернулся…
- Армия мертвых? - Леголас прикрыл раскрытый от удивления рот ладошкой, во все глаза глядя на Риннельдора,- и он что же - совсем не испугался? - сам маленький принц мертвыми видел лишь убитых на охоте зверей, и для него гибель воинов на поле боя, а тем более - их возвращение - было чем-то почти манящим. Он решительно тряхнул головой,- а я бы тоже не испугался! - заявил Леголас. - Людских призраков я не боюсь!
- Да, призраков можно не бояться, - согласился Риннельдор. - По-крайней мере, есть вещи куда опаснее. Но стоит ли говорить об этом здесь, в зеленом лесу Ласгалена? Может, нам пройтись немножко по земле, поискать ягод и трав для дворцовой кухни?
Но Леголаса, питавшегося историями, как зелень листвы - солнечным светом, не так-то просто было сбить с мысли. Потому предложение спутника он просто проигнорировал.
- Он убил Врага обломком меча! - Голубые глаза все еще жадно блестели, мальчик даже придвинулся к Риннельдору совсем вплотную, будто боялся упустить хоть слово из его рассказа,- как же так вышло? Ведь обломок такой маленький… а Враг такой большой.
Риннельдор чувствовал, что соврать Леголасу, этому маленькому, но смышленому мальчику, куда сложнее, чем обмануть короля всех нолдор, да и короля всех нандор, если уж на то пошло. Сказать неправду тому, кто смотрит на тебя такими сияющими синими глазами…. Это как сорвать цветок и бросить в костер. Но и правду говорить нельзя. Эльф тяжело вздохнул и долго молчал, прежде чем ответить. А потом проговорил:
- Исилдур никогда не смог бы убить Саурона обломком меча. Да и целым мечом не смог бы, уж в этом я уверен. Саурона не могли убить величайшие герои древности. Он - майа. Это как… Как ветер в грозу, как молния и гром. Ты не убьешь их мечом, будь ты хоть трижды принц Нуменора. Я видел Саурона, Леголас, видел его в сиянии его мощи. Никто из смертных не может убить его.
Леголас впился цепкими пальцами в предплечье Риннельдора, все еще не сводя с него взгляд.
- Значит, он не умер? - уточнил он тихо-тихо, почти восторженно,- или Исилдур был не простым смертным?
- Он не умер, - сказал Риннельдор. - Исилдур был простым смертным. Был и останется им, что бы ни думали те, кого он привел к победе.
Леголас нахмурился.
- Но как же тогда? - настойчиво спросил он. В своей детской дотошности он явно был намерен докопаться до сути, узнать все до конца.- Ведь эльфы и люди одержали победу.
Об этом Риннельдор сам думал дни и ночи. Мог ли Исилдур действительно уничтожить Саурона? Было ли это вообще возможно? Да, он предполагал, что Исилдур смог воспользоваться огнем Мелькора, который Риннельдор передал ему - передал, не особенно рассчитывая на удачу. Но что случилось там, у стен Барад-Дура? Этого Риннельдор не знал - а кто же мог знать, если не он, вернувшийся из-за Двери ночи?
- Эльфы и люди одержали победу, - сказал, наконец, Риннельдор. - Саурон не умер, потому что смерть - не для духов тьмы. Но где он, вернется ли он в Арду, и когда - этого, мой мальчик, я не знаю. Надеюсь, он не вернется. О, как я на это надеюсь!
Леголас с готовностью кивнул.
- И я,- с жаром проговорил он,- и я тоже надеюсь!
Словно чувствуя, как спутника его начинают одолевать тяжкие думы, мальчик поднялся на ноги, уверенно балансируя на ветке.
- Идем,- поманил он Риннельдора ладошкой,- я покажу тебе утес, который, кажется, висит прямо в воздухе. А ты по дороге расскажешь мне еще о дверных ручках и решетках - и о домах на твоей родине, для которых ты их ковал.
========== Июнь ==========
***********
Он надел Его, и мир вокруг рассыпался миллионом осколков, чтобы тут же собраться вновь – уже обновленным. Исилдур словно на мгновение оглох и ослеп, но следом за обрушившейся на него темнотой пришло новое зрение и новый слух. Он исчез, растворившись в сумрачном полусвете зала, но вместе с тем сам стал сумраком. Невесомым, всепроникающим. Исилдур слышал голоса, доносящиеся со всех сторон, но звуки искажались, ломались, становясь неузнаваемыми. И за ними, как за плотной занавесью, он слышал нечто иное – потаенные мысли, сплетавшиеся в причудливый узор. Биения сердец – все в разном ритме. Шепот дыхания самой земли.
Король больше не был только собой – он стал каждым из тех, к кому прислушивался, он примешивался к течению крови в их жилах, к воздуху, подымавшему грудь, к окружавшим их теням. Он слышал звонкий детский смех и тяжелые вздохи старости, и мог собрать их все, сплести в единую мелодию жизни – он был выше нее, сильнее самой смерти, тоньше сумерек, светлее ока Солнца и могущественней самой песни бытия. Исилдур был всем. Он взором своим мог проникнуть за тысячу лиг – туда, где в Золотом лесу прекрасная и печальная владычица кончиками пальцев тревожила спокойные волны реки – он был прохладой, омывавшей прозрачный камень в перстне на ее руке, он слышал ее песнь и чувствовал, что сердце ее наполнено скорбью и одиночеством.
Король мчался дальше – туда, где в благословенном краю в светлых залах Последнего Приюта звучал звонкий смех и музыка. Он ощущал, как сильные руки заключают в объятия тонкий стан сребровласой девы. Он видел, как пальцы, на одном из которых был камень, повелевающий ветрами, пробегают по гладкой коже, и дева смеется, и смех ее распадается тысячей хрустальных брызг.
Ветер нес Исилдура дальше – туда, где на морском берегу средь соленых скал теплился самый родной, самый знакомый свет. Он слышал скрип тысячи палуб, хлопанье парусов и тягучие песни моряков. Король был там – в каждой соленой капле, в каждом порыве холодного бриза, в переливах песка, в сильных натруженных пальцах и в сиянии алого камня – юдоли огня.
Он был всем – и ничем, и боялся снять Кольцо, боялся остаться в этом сумрачном мире навеки.
Тишину полутемного зала нарушил глухой шум быстрых шагов. Скрипнула дверь. Полоса желтоватого света разрезала сумрак.
- Папа? – голосок Валендила был едва слышным, но в нем чувствовался безотчетный страх, ведомый лишь одиноким детям. – Папа, ты здесь? – пауза, и теперь в голосе мальчика зазвучали сдерживаемые слезы,- нет… и тут тебя нет…
Дверь закрылась – Исилдур сдернул с пальца Кольцо, и звуки реального мира обрушились на него. Он слышал, как удаляются шаги Валендила, а в голове все еще билось «И тут тебя нет…». Он бережно, едва отдавая себе в этом отчет, вновь повесил Кольцо на цепочку на шее, и лишь после этого поспешил вслед за сыном.
****
Чаща принимала его охотно и нежно в прохладные объятия предрассветных сумерек. В эти минуты Трандуил был не просто лесным королем, он сам становился лесом. Он чувствовал каждую ветвь, каждый трепещущий лист так, словно он был частью его собственного тела. Он дышал росистой свежестью, становился журчанием чистых ручьев. Взлетал ввысь стаей испуганных птиц и опускался на землю тенью тяжелых еловых лап.