— Конечно, — пробурчал я. — Как скажете.
Учительница вгляделась в мое лицо:
— Вот и славно. Думаю, мы обсудим это после урока.
— Да. Как скажете.
Пока она бубнила что-то о Шекспире и Чосере, дождь наконец-то иссяк, и вымокший пустырь озарили слабые, насилу пробившиеся сквозь облака солнечные лучи.
— Итак… — проговорила мисс Буш, когда остальные разошлись. — Насчет иллюстраций. Не знаешь кого-то, кто мог бы с ними помочь?
Я пожал плечами.
— Может, Джон Эскью? — предложил я.
Мисс Буш возвела очи к потолку.
— Да, он талантливый рисовальщик… — сказала она.
Я кивнул.
— И вы с ним дружите?
Я опять кивнул.
Опять этот прямой, внимательный взгляд.
— У тебя все хорошо, Кит?
— Да, все в порядке, спасибо.
Я выглянул в окно — за воротами уже собирались наши. Элли тоже стояла там, с хмурой гримасой на лице.
Буш-Объелась-Груш никак не могла успокоиться. О, как было бы здорово отсканировать рисунок и поместить на обложку! Название вверху, мое имя — под иллюстрацией, прямо как у настоящей книжки!
Я стоял, не перебивая, а она все продолжала щебетать. За окном Эскью и Джакс уже скрылись из глаз на пустыре.
— Мне нужно идти, — тихо сказал я.
— Что, прости?
— Мне уже пора.
— Я думала, тебе будет интересно.
— Так и есть, но…
Я было повернулся, но мисс Буш задержала меня, поймав за локоть:
— Кристофер, что с тобою происходит? В чем дело, Кит?
— Ни в чем, черт подери. Ничего не происходит.
Я помотал головой, высвободил локоть из пальцев учительницы, подхватил рюкзак и поспешил к двери, даже не попрощавшись. Отчего я сразу не побежал домой, к деду? Почему предпочел сыграть в «Смерть» с остальными? Я мучал себя этими вопросами, подходя к ребятам, собравшимся у ворот. Мисс Буш маячила в окне своего кабинета, наблюдая за нами. «На что уставилась? — хотелось мне крикнуть. — Какое тебе дело?» Домой! Иди домой, велел я себе, но продолжал стоять там, опустив глаза в угрюмом молчании. Меня удерживали на месте ужас того, что я мог встретить по возвращении домой, и влечение тьмы, которую познал мой дед и которую, я даже не сомневался, мне предстояло обрести сегодня вновь в логове Эскью.
Элли старалась не смотреть на меня. Всё так же молча мы отправились в путь по мокрой, жадно чавкавшей под ногами земле. Огромные лужи под слоем травы. Под слабыми лучами солнца пустырь источал белесый пар, низко стелившийся над пустырем. От реки налетал прохладный ветерок, над нашими головами медленно ползли серые облака. Хлюпанье шагов, подмокшие брюки, общее молчание. Заросли вымокшего бурьяна. Остановка у входа, в мертвой тишине. Лай Джакса, рука Эскью. Сдвинутая в сторону дверная створка. Спуск в затопленное логово, и вот я уже сижу на корточках в мелкой луже. Взгляд напротив, в лицо Элли. «Ты… — говорят ее глаза, — ты меня бесишь. Здесь ты сам по себе!» Взгляд на собственное имя, Кристофер Уотсон, вырезанное в стене, последнее в длинном списке мертвецов. Глоток воды и сигаретная затяжка. Вращение ножа: это я — это не я — это я — это не я — это я — это не я… Уверенность, что сегодня опять мой черед. Нож останавливается, его лезвие указывает мне под ноги. Я хватаю руку Эскью, становлюсь на колени посреди лужи, опускаюсь на четвереньки, слышу его шепот, чувствую прикосновение, вглядываюсь в черноту его глаз. Никакая это не игра. Ты действительно умрешь. Это и есть смерть. Падение в лужу. Тьма. Небытие.
Семнадцать
И вот — конец всему.
Я в глубинах тьмы, куда едва долетают чьи-то крики. Я слышу свое имя, опять и опять: Кит! Кит! Кит! Кит! На меня изливается свет. Чьи-то руки хватают за плечи, трясут. В лицо брызжет вода.
— Кит! Кит! Кит!
Разлепляю глаза.
Надо мною склонилась Буш-Объелась-Груш, коленями в грязной луже. Рыжие волосы учительницы пламенеют в тех редких лучах солнца, что просачиваются внутрь логова.
— Кит, — в ее голосе уже меньше тревоги. — Кит…
Она гладит меня по щеке, подсовывает руку под шею, отрывает от пола. За ее спиною, в проеме входа маячат чьи-то озабоченные лица.
— Что тут происходит? — шепчет мисс Буш.
Не могу выдавить ни слова. Вижу, к нам тянется Элли, вижу отчаяние в ее глазах.
— Не буди его! — вопит она. — Не буди его, тупая ты Буш!