Крича, Лак бил топором, опять и опять. Медведь ревел, качаясь на нетвердых лапах. Лак спрыгнул на него с выступа скалы, уже в прыжке нанеся новый удар, мощнее прежних. Животное завалилось набок. Завернутая в шкуру девочка плакала, лежа на его затихшей, неподвижной груди. Лак поднял ее и крепко прижал к себе.
Тринадцать
— Пап! Папа! — звала мама снизу. — Папа? Чай гото в!
Деда со мной не было.
— Папа!
Я вышел из комнаты, подошел к лестнице и глянул вниз. Мама махнула мне рукой:
— Кит, будь умницей. Сходи, разбуди дедушку.
Постучав в дверь его комнаты, я тихо позвал:
— Деда?
Ответа не последовало. Я приоткрыл дверь, но старика за нею не нашел, — лишь отброшенное в сторону стеганое покрывало на кровати. За окном летел снег. Выйдя, я спустился к матери.
— Его нет в комнате, — сказал я маме.
— Папа! — опять позвала она. — Пап!
Мы заглянули на кухню и в гостиную. Никого.
— О нет, Кит… — прошептала мама. — Куда же он мог уйти?
Распахнув парадную дверь, я выглянул сквозь падавший снег на улицу. По пустырю носились дети — маленькие фигурки раскатывали по льду, забрасывая друг дружку снежками.
Мамина рука дрогнула на моем плече.
— Кит, куда запропастился дедушка?
— Все будет хорошо, — сказал я с уверенностью, которой совсем не чувствовал. — Далеко уйти он не мог.
Мы растерянно смотрели друг на друга.
— Звони докторам, — добавил я наконец. — А я пойду поишу.
Натягивая на ходу куртку, я выбежал за калитку и сощурил глаза, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь снежные хлопья. Мимо бежал мальчишка, и я успел поймать его за капюшон.
— Моего деда видел? — спросил я.
— А?
Морозный румянец на обеих щеках, глаза сверкают восторгом.
— Чего «а»? Мой дед. Ты его где-нибудь видел?
В затылок мелкому мягко ударился прилетевший откуда-то снежок. Тот издал пронзительный вопль и, хохоча, затряс головой:
— Отпусти, Кит! За мной гонятся!
— Ты видел его?
— Кого? Нет. Никого я не видал. Отвали от меня! Пусти!
Я разжал пальцы, и мальчишка сразу бросился наутек, осыпаемый снежками. Мимо уже бежала стайка довольных преследователей.
— Эй, Кит! — крикнул кто-то из них. — Давай догоняй!
Снегопад никак не унимался. Я принялся бегать туда-сюда по пустырю, ничего толком не видя. Пробивался через толпы играющих, налетал на снеговиков, скользил на раскатанных полосках льда. И беспрестанно звал:
— Дедушка! Деда!
По пути я хватался за встречных:
— Вы не встречали здесь моего деда? — тормошил их я, но все были слишком увлечены своей болтовней и своими играми. «Что? — только и слышал я в ответ. — А? Чего?» Отпихивал их в сторону и бежал дальше. Прочесывал пустырь то зигзагом, то по спирали. Кричал без передышки. Встал отдышаться, без особой надежды покрутил головой вокруг — и наконец увидел его. Дед стоял в одиночестве, с опущенной головой, и снег уже присыпал ему и волосы, и спину под вязаным жилетом.
— Деда!
Я подошел, стряхнул с него снег, стащил куртку и накинул ему на плечи, — и все это время дед так и простоял без всякого движения. Я взял его под руку и попытался увести. Дед даже не шевельнулся.
— Пойдем со мной, деда… — прошептал я.
Дед повернулся ко мне, но глаза его были пусты.
— Ну, пошли… — уговаривал я. — Пойдем домой…
— Убирайся! — рявкнул он вдруг. Грубое, хриплое ворчание, совсем не похожее на голос моего дедушки. Я легонько потянул его вперед. — Убирайся, тебе сказано!
— Деда, это же я, Кит…
И тут дед закричал в голос — как затравленный зверь или обиженный ребенок:
— А-а-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а-а! — Выдернул руку, рванулся бежать, но запнулся в снегу и упал. Я опустился на колени рядом с ним. — Уберите его от меня! На помощь! На помощь!
Нас обступили какие-то дети. Они таращились на нас, и я уже слышал тихие смешки.
— Бегите к моей маме, — повернулся я к ним. — Ну же, бегите! Скажите, что я нашел его.
Дед корчился на снегу с воем:
— Уберите его от меня!
— Живо! — крикнул я, и кто-то из зрителей наконец сорвался с места.
Я обнял деда за плечи и крепко держал, не отпуская. Извиваясь, он опять велел мне убираться, а потом вдруг расплакался: