В ответ я только кивнул. Элли мирилась с моим молчанием, понимая, что сейчас меня сильно заботит здоровье деда. Впрочем, к этим тревогам примешивались и мысли о рассказчиках и о колдунах, сидящих у костров в глубинах темных пещер.
— Люди их до одури боялись, — продолжала Элли, — но и преклонялись перед этими чародеями. Им казалось, магия имела силу побороть смерть. «Верни дух моей матери обратно в наш мир», — просили они. «Верни моего мужа. Верни мое дитя…» Задабривали шаманов дарами, селили их в самых лучших, самых удобных пещерах, — а те выдумывали новые, еще более хитроумные и эффектные трюки, чтобы поразить людей и заставить еще сильнее бояться своей магической силы.
Под нами хлюпала вода. Лед протянулся еще дальше от берега. В окнах оставшегося позади Стонигейта мигали гирляндами рождественские ели. Над пустырем висела легкая дымка, морозная и блескучая, сквозь которую носилась веселая детвора. Даже сощурившись, я видел только обычных ребят — детей из настоящего.
Мы миновали то место, где раньше располагался вход в логово Эскью. Теперь тут была только насквозь промерзшая земля, которую сгреб в кучу бульдозер.
— Когда — нибудь в далеком будущем люди раскопа — ют нашу нору, — хмыкнул я. — И будут гадать, что тут произошло: прямо как мы пытаемся представить жизнь людей в прошлом.
Мы шагали все дальше.
— Новости есть? — спросила Элли.
— Никаких. Пару дней назад врачи говорили, что дед будет дома к Рождеству, а днем позже объявили, что он уже никогда не вернется. Как знать?
Она сжала мою руку.
— Боже… — шепнула Элли. — Подумать только: все его жизнелюбие, весь этот блеск, Кит!..
— Совсем как мир, погруженный в зимнюю спячку, — кивнул я. — Может показаться, кто-то заставил все исчезнуть, но так и не вернул обратно. Будто ни тепла, ни света уже никогда не будет вдосталь, и никогда не вырастет ни единая травинка. И все же тепло каждый год возвращается, словно по волшебству.
Элли передернула плечами:
— Бр-р! Надеюсь, так и будет, Кит. Ледяная зима — это, конечно, весело, но еще немного, и она мне надоест.
Она воздела перед собой руки и растопырила пальцы-когти. Зашипела, надев свою «маску зла», завыла «злобным» голосом:
— Вот он и настал, сезон ледяной девочки. То время года, когда в глазах ледышки, сердце завалено снегом, а душа скована морозом. Спасайся кто может, ибо сюда идет ледяная девочка!
— Сезон зла… — эхом отозвался я. — Берегите свои души!
— Ты веришь в это? — спросила Элли. — Что в этом мире полно зла? Что оно охотится за нами, мечтая заманить в ловушку? Что мы нуждаемся в защите?
— Да, уж лучше быть начеку. Вокруг немало света и радости, но зло не дремлет, и мы можем потеряться в нем насовсем.
— Ну ты скажешь, Кит… У меня аж мурашки по спине поползли! — вздохнула Элли. Заморгала, отвернулась. — А это еще что?
— Ты о чем?
— В той дымке, у реки… Что там такое?
— Где? — шепнул я.
— Вон там, Кит. Смотри!
Мы оба видели их — зыбкие силуэты тощих детей, среди которых двигался единственный мальчик из настоящего, из сегодняшнего дня. Он шагал сквозь туман, направляясь в нашу сторону.
— Этот… — простонал я.
— Боже, Боже… — шептала моя спутница. — Сюда идет истинное исчадие зла. Бобби Карр!
Выбравшись из тумана, он встал перед нами.
— Эскью нигде нет, знаете ли, — объявил он. Глаза выкачены, воспалены.
Элли отвернулась, лишь бы на него не смотреть.
— Кое-кто уверяет, что он свел счеты с жизнью, — продолжал Бобби. — Довел игру до конца. Рано или поздно, Эскью с самого начала собирался покончить с собой, и уже не понарошку.
— Чепуха, — буркнула Элли.
— Говорят, тело Эскью надо искать в реке. Говорят, Джакс разорвал его на куски.
Придвинувшись, Бобби заговорил еще тише:
— А еще говорят, это сделал его отец. Исполнил старую угрозу и насмерть забил собственного сына.
— Ты совсем тупой? — обронила Элли.
— А вот Кит так не думает, — помотал головой Бобби. — Правда, Кит?
— Тьфу, зараза! — сплюнула Элли.
— Эскью бы этого не сделал, — сказал я. — И его отец тоже. А на твоем месте я перестал бы повторять глупые сплетни.
На лице у Бобби появилась ухмылка.
— Сплетни? — хохотнул он. — А спорим, теперь, бродя вдоль реки, вы уже по-другому смотрите на воду! Ведь Эскью может всплыть там в любой момент. И еще… Всякому же ясно: его отец, когда напьется, на что угодно способен.