–Именно! Константин считает, что Ливия – это был их план "Б", а виски – план "С". Игорь Владимирович, прости нас, пожалуйста! Мы не убийцы, Игорь, мы – доставщики "пиццы"! Поэтому и ездили с тобой по пустыне, мало ли что… И деньги с собой возили, чтобы откупиться, если вдруг… Прости нас!
-Ребята, да всё нормально, вы тоже многое мне дали и научили. Выполняйте свой контракт, везите! Обнимаемся.
Если в виски действительно был яд, он должен работать медленно, накапливаясь в организме как ртуть, чтобы "Шексна" хотя бы дошла до Израиля. В Пар@банке я уже работал "блек хорс", получилось не очень. Становиться "вайт хорс" не хотелось, раскупориваем бутылку и выливаем в море.
Через несколько дней погода меняется. На "Шексну" несётся мощный шторм. Встречать гостя в открытом море не стоит, и капитаны решают переждать бурю у ближайшего острова. Им оказались несколько безжизненных греческих скал.
Только заякорились, спрятавшись от циклона за камни, как беспокоящий, раздражающий ветер, с мелким косым дождём, сменился на яростный ураган. Воздух почернел, берег стал тусклым, словно в дыму. Яхту закрутило на образовавшемся сильном течении, и волнах, бросая на каменные громады островка. Слышно, как звенит натянутая цепь, тридцать метров, отделявшие нас от скалы, кажутся пятнадцатью… Но спокойствие и уверенность двух капитанов невольно передаётся и мне. Работаем как единый
организм. По-моему, это самое простое объяснение учения о Троице для нехристиан.
Под утро буря обессилила вместе с нами. Чтобы достать якорь, приходится нырять. Акваланг Валерий не надевает, ограничившись маской. Якорь протащило пять метров по дну и заклинило в каменной расщелине, цепь пропилила в известняке почти сантиметровую борозду. Побило такелаж, и забарахлила помпа. Решаем зайти в ближайшую гавань.
В бухте 23 лодки. Большинство яхт пустует, дожидаясь открытия сезона и своих хозяев.
Здесь нет таможенного пункта для оформления на вход. На нас смотрят как на сумасшедших, пока не узнают, что мы русские. В это время в море выходят только рыбаки. Но полицейские тоже люди, и узнав о наших проблемах, помогают сделать транзитную визу, тем более, в экстренных случаях, кораблям разрешается нарушать правила, а поломка в шторм – это и есть экстренный случай.
Яхтсмены, решившие перезимовать в маленьком греческом порту, как и везде, оказались общительным народом. Сразу со всеми подружились. До открытия нового сезона, на Карпатосе скучновато, и новенькие – это целое событие для марины. Народ прёт к "Шексне" на экскурсии, а мы, с ответным визитом.
В первый же из вечеров, рассказывая о нашем приключении, становлюсь местной звездой. Приходит в голову сравнить пережитый шторм с цунами, при извержении вулкана на Санторине, в 15 веке до нашей эры. Волна, достигавшая 360 метров в высоту, на скорости в 200
километров в час, смыла в прямом и переносном смысле Минойскую цивилизацию.
Ахейцы, будущие древние греки, тогда были ещё обычными варварами, помогли добить эту культуру окончательно. По мастерству делать из кувшинов произведения искусства, будущие древние греки, сравнялись с минойцами через каких-то 9 веков.
Хорошая доза греческого вина Асиртико и виски Spicebox (не Белая лошадь!), сравнение древней катастрофы и прошедшего ночного шторма, сопровождавшаяся бурной жестикуляцией, пробудила в баре темпераментное южное воображение и собственные воспоминания о пережитых штормах.
На трезвую голову это кажется какой-то дичью, но во время пьянки, в тёплой и дружелюбной атмосфере, походило на откровение свыше.
Просыпаюсь на чужой яхте, в постели с женщиной за тридцать. Усилием воли вспоминаю её имя – Афродита.
Пара месяцев воздержания, провинциальная скука, отличная экология и такой же алкоголь, превращают любую женщину в остервенелую Афродиту, а любого мужчину, попавшегося на глаза – в Аполлона.
Валера и Константин заявляются домой позже меня, вид у них помятый и всклокоченный. Похоже, они тоже боролись с чарами местных сирен, но, как и в позавчерашнем шторме, им снова удалось выжить.
Афродита оказалась испанкой и Алисией, работающей на аутсорсинге, прямо с яхты на компанию СЕАТ.
В марине остаёмся ещё трое суток. И я ночую только у неё.
По глазам иберийки легко понять, что на ней надето. Цвет линз, тон в тон всегда совпадает с нижним бельём. Странное это ощущение, если твоё предназначение – быть страницей дежурного курортного романа. Когда становишься функцией, где всё, что от тебя требуется, это злоупотребление выпивкой, танцами и физиологией. Чувствую себя немного неуютно. Как будто ты вещь, которую пользует другая вещь.