Лазар плотно запер дверь и завесил окна, сварил траву, влил немного в рот Оаны и дал чашку ее матери. По запаху Теодор узнал сонную фиалку.
– Я проснусь? – спросила женщина. – Вы сказали…
– Я сказал, что не знаю. – В голосе отца было спокойствие. Он смотрел на этих людей так, как никогда бы не смог Теодор, с таким теплом и волнением, что защемило в груди. – Я постараюсь помочь вам обеим. Даю слово. Спите спокойно.
Глаза женщины закрылись, и ее голова свесилась набок. Теодор помог отцу уложить мать рядом с дочерью. Лазар достал нож с тонким лезвием и прочертил полосу на ладони женщины, прямо по линии жизни. Потом взял руку Оаны, проделал то же самое и сомкнул их ладони, приложив линию к линии. Объединяя их жизни и кровь в одну.
– Держи их за руки. Пожалуйста.
Лазар достал Мертвый корень и погасил свечу. Он делал это всегда только пальцами, никогда – дуновением. Теодор ничего не видел, не знал, где отец и что происходит. Но чувствовал запах корня. Горький, от которого щипало горло. Теодор сжимал руки женщины и ее дочери и тут осознал, что впервые прикасается к девушке. Это было так странно.
Внутри что-то оборвалось.
Теодор никогда прежде не чувствовал такую кожу. Нежную и гладкую, как бутоны лесных цветов, распускающихся весной. Он любил проходить мимо ручьев, мимоходом касаясь пальцами диких лесных тюльпанов. Их шелковистые лепестки щекотали, приятно ласкали его руки, загрубевшие от древесной коры, покрытые сеточкой шрамов. В этот момент ему казалось, что весна пришла не в лес.
Ему казалось – весна пришла в его сердце.
Теодор избегал людей, не приближался к ним. Если касался – то чтобы ударить. А тут впервые взял кого-то за руку с мирной целью. Девушку. От этого он почувствовал непонятное волнение и даже не мог определить, хорошее или нет. Сердце подпрыгивало и колотилось, словно он бежал в гору без остановки и теперь, задыхаясь, стоял на самой вершине.
Что происходит?
На запястье Оаны, тонком и горячем, билась жилка. Теодор сглотнул и сжал пальцы чуть крепче – но не грубо, как хватал чье-то горло, а совсем мягко. Он закрыл глаза, и мир вокруг исчез. Осталось лишь это прикосновение: жаркое и пульсирующее так быстро, что он едва успевал считать. Тео вдыхал горький запах корня и слышал, как дышит Оана. И на сердце его стало легче.
Прошел час или два – он не знал. Жилка на руке девушки начала успокаиваться и неожиданно затихла.
– Она здесь. Выйди.
Теодор не сразу понял, что отец обращается к нему. Он разжал руки и встал пошатываясь. На ощупь вышел наружу. Ночной холод сразу же отрезвил, но Теодор чувствовал – щеки так и горят под черной тканью.
И тут он увидел ее. Она сидела у забора на жухлой траве, покрытой снегом и льдом. Черная и самая костлявая из сотен, нет, тысяч виденных им собак. Как этот ходячий скелет до сих пор не рассыпался? Собака сидела не шевелясь и смотрела на дверь. Луна вышла из-за туч, осветила животное, и у Теодора сжалось сердце. По коже поползли мурашки – до того жуткое было зрелище. Пес перевел взгляд на Тео, и ему показалось, что сейчас зверь откроет пасть и что-нибудь скажет человеческим голосом.
Услышав позади шаги, Теодор обернулся. На крыльце стоял рыжий сын хозяйки и тянул руку к двери.
– Эй! Не смей открывать! Туда нельзя.
– Почему это?
Теодор бросил быстрый взгляд назад – собака исчезла. Черт, дурацкий сынуля. Он уже забыл про эту занозу.
– Если не хочешь неприятностей – стой здесь.
– Почему там темно? Сколько еще ждать?
– Сколько потребуется. Отец занят, не лезь не в свое дело. Просто жди.
– Мне надоело ждать! – огрызнулся рыжий. – Сколько можно? Она выздоровеет. Жди. Лекарства закончились. Жди. Временные трудности. Жди. Отец вернется. Жди. Все будет хорошо. Жди. Надоело!
– Если хочешь, чтобы все закончилось хорошо, заткнись и не мешай.
– И этот туда же! Ты, красавчик, я погляжу, умнее всех! Да с какого все закончится, а? Мать сказала ей, что отец вернется, вот на кой ляд? Лучше б молчала. Оана только обрадовалась, как и я, что он пропал и не вернется. Это мать извелась вся – ах-ах, ушел. Будто забыла, как он исколотил Оану за день до этого!
– Отец побил ее?
– Да, – буркнул рыжий, – за то, что встряла в разговор, когда он с мамкой ругался. Он ей и врезал разок. Оана так и лежала до вечера, а он ушел. Теперь сестра боится, что придет. А он ушел к той тетке, которая живет на углу за пивоварней. Я все про них знаю давно.