— И какова же цель этой маленькой сцены? — были его первые слова.
— Меня не заинтересовал твой разговор с очаровательной мисс Добсон. К тому же я устала и захотела домой, вот и все.
— Я плачу тебе не за то, чтобы ты сидела здесь, у камина. Ты должна быть на людях… со мной.
— Хорошо, извини. Но подле вас я чувствовала себя лишь бессловесным придатком. И вообще, насколько можно было понять из взглядов, которыми обменивались вы с Линдой, я просто мешала вам.
— Ты прекрасно сыграла роль ревнивой жены, Виола. Но это совсем не то, чего я хочу от тебя. Как, по-твоему, я выглядел в этой ситуации?
— Как мужчина, бросившийся в загул сразу же после женитьбы, — не могла удержаться от ядовитого замечания Виола.
— Вот именно. И это может мне очень дорого стоить. — Он сжимал и разжимал кулаки, пока говорил, — явный признак душившего его негодования. — А главное здесь вот что, Виола. Тебя наняли, чтобы выполнять определенные услуги. Ты моя служащая. И какой бы оскорбленной ты себя ни чувствовала, помни об этом. Понятно?
— Разумеется. Приношу свои извинения за то, что не пожелала остаться в одной комнате с женщиной, у которой при виде тебя слюнки текли, как у голодной волчицы, учуявшей ветчину… Мое повеление было абсолютно неправильным, подобное больше никогда не повторится.
Виола сделала движение, порываясь встать и уйти в свою комнату. Но Грей, схватив за запястье, не позволил ей этого.
— Прежде чем ты оставишь меня, я намерен вернуть тебе долг.
Виола в недоумении уставилась на него. И тут он грубо притянул ее к себе и поцеловал. Когда Грей отстранился, она вся дрожала.
— Не прикидывайся удивленной. Ты сама это начала.
Едва справившись с собой, Виола выскочила из комнаты, с громким стуком захлопнув за собой дверь.
Виола просыпалась медленно, подсознательно ощущая, что что-то было не так. Она открыла глаза, зевнула, потом зарылась носом в одну из подушек и, только когда попробовала перекатиться на бок, обнаружила, что тело ее не слушается.
— Что за напасть такая?
Виола дотянулась до большого пальца ноги. Тот слабо шевелился. Лодыжка была менее податливой. А когда она попыталась согнуть ногу в колене, мышцы откликнулись резкой болью и отказались подчиниться ей.
Виола взглянула на дверь спальни. У нее было ощущение, что до двери тысячи миль. Даже просто добраться до края постели и встать на ноги казалось ей невозможным.
— Грей Джонсон, погляди, что ты сделал со мной, — пробормотала она.
Стиснув зубы и сделав над собой нечеловеческое усилие, Виола доковыляла до ванной. Пятнадцать минут под горячим душем и интенсивный массаж помогли ей немного прийти в себя.
Добравшись до кухни, она облегченно вздохнула, не застав там Грея. Виола сварила крепкий черный кофе, достала черничный джем и поставила в духовку оладьи, затем пожарила сосиски и бекон, сделала глазунью, выжала сок из нескольких апельсинов.
Жизнелюбивая натура не позволяла Виоле долго сердиться. Через какое-то время она уже напевала себе под нос. Возможно, хороший и обильный завтрак смягчит дурное настроение Грея. Кроме того, Виола почти призналась себе, что он был в значительной мере прав в отношении ее поведения. Ей следовало вчера остаться с ним как примерной жене…
Тем временем Грей стоял в дверях, наблюдая за ней. На нем были вылинявшие голубые джинсы и серый свитер. По заспанному лицу блуждала улыбка.
Он пытался напустить на себя строгий вид, но, увидев Виолу в столь плачевном состоянии, едва удержался от того, чтобы не расхохотаться во весь голос. Бедняжка передвигалась по кухне, как столетняя старуха, ссутулившись и страдальчески морщась каждый раз, когда ей приходилось поворачивать голову.
— Вам немного не по себе, миссис Джонсон? — иронически-галантно осведомился Грей.
— Оказалось, у меня есть мышцы, о наличии которых я и не подозревала. Похоже, что кое-какие из них вовсе не мои. Они достались мне от кого-то похороненного в гробнице Тутанхамона. — Она наклонилась, чтобы вынуть из духовки оладьи, и почувствовала сильную боль в спине. — Ох! — И шаркающей походкой побрела прочь от плиты.
Грей взял со стола чапельник, отобрал у нее поднос и ногой захлопнул дверцу духовки.
Когда оладьи оказались на столе, он подвел Виолу к дивану.
— Ну-ка, садись.
Он всего лишь легонько подтолкнул ее, и она рухнула на подушки, потому что одеревеневшие мускулы стали совершенно неуправляемыми. С губ ее сорвался стон.