«И ветер странствия закружит…»
И ветер странствия закружит
Слова и мысли, и мечты,
Несвоевременные души,
Как те осенние листы,
Падут под ноги людям новым,
Пришедшим вскоре после нас.
Таким же к странникам суровым,
К ним будет выпавший им час.
О будущем грустить? Пустое.
Ведь нас в нем нет. Совсем? Почти.
Как завещание простое
Ты этот стих потом прочти.
«Мы ничего друг другу не должны…»
Мы ничего друг другу не должны
И расстаемся так же, как всегда,
Нам годы без надежды суждены,
Провинциальных судеб города.
Вот правда жизни: суета сует
И тошно нам от пошлости земной.
Но выхода давно, похоже, нет
И только смерть приходит тишиной
Полночной, чтоб кого-то унести
В холодный свет, за временную грань…
Так что сжимай отчаянье в горсти
И в злое счастье верить перестань.
«По одежке протягивать ножки…»
По одежке протягивать ножки,
Исходя из наличных чудес.
Топчет снова кривые дорожки
Сологубовский мелкий бес.
До бессилия все меркантильны,
Раздражает суетность дней,
А мечты так скучны, инфантильны,
И ночами все больше теней.
Мировое терзает уродство,
Эту жизнь, для которой ты прах,
Генерируя зла превосходство,
Даже в самых прекрасных стихах.
«Вы с новой любовью бухали вчера…»
Ивану Ревякову
Вы с новой любовью бухали вчера.
(Была ваша жизнь прекрасна!)
И, выпив с тобою почти полведра,
Она вдруг сказала: «Согласна»!
Ты ей повторял: «Летом ждет нас Москва!
И Питер увидеть охота».
А утром с похмелья трещит голова
И надо ползти на работу.
Мораль этой басни скучна и проста:
Ведь сколько не выпьешь спиртного —
Очнувшись, поймешь, жизнь, как прежде, пуста,
И к нам неизбывно-сурова.
«Ты по-прежнему жив, несмотря ни на что…»
Ты по-прежнему жив, несмотря ни на что,
А вокруг тебя проклятый цирк-шапито
И паноптикум страшных вещей.
Ты болезненно любишь себя самого,
Ну а сердце не бьется, а сердце — мертво,
От фальшивых устало речей.
Нет кого-то родного и очень давно
Повторяется скукой в дешевом кино
Эта жизнь. И изысканным злом
Ты порою и сам отравиться не прочь.
Чтоб эпоху на свалку потом отволочь,
Сдать паскудное время на лом.
Пусть гримаса издевки лицо исказит —
В ней такое несчастье и горе сквозит.
И предсказанный близится срок.
Скоро все мы узнаем, как всех нас убьют…
Так пошли в ледяной этот мир — в неуют,
Примем то, что готовит нам рок.
«Открою банку огурцов…»
Открою банку огурцов
И водки выпью я.
Как много в мире подлецов
И разного хамья.
Концерты, встречи, вечера,
Дежурный комплимент.
И театральная игра,
Что вновь в один момент
Обрушит на тебя поток
Провинциальной лжи.
Вот жизни скорбной потолок:
Пиши иль не пиши.
Мельканье судорожных лиц —
Все в поисках гроша…
Зря падает пред Богом ниц
Дешевая душа.
«Земля велика и обильна…»
«Земля велика и обильна»,
Но правит в ней сволочь и хам.
И ложью, почти что всесильной,
Ломает людей пополам.
Повсюду витийствуют воры —
Их злая, преступная власть:
«России безмерны просторы,
И все невозможно украсть».
И здесь может хапать и хапать
Участник крысиных бегов.
И грязными пальцами лапать
Страну бесконечных снегов.
Но ты не обманешь природу —
Эпохе приходит конец.
История прочит уроду
Взамен капитала — свинец.