Наверное, со стороны они выглядят очень глупо, нарезая круги вокруг друг друга, словно псы, готовящиеся к драке. Каннибал вновь скалится, демонстрируя зубы, между которыми застряли черные кусочки плоти. Главное не думать о том, откуда они взялись.
— Люблю охотиться, — тянет мужчина. — Так еда становится вкуснее.
Они замирают друг напротив друга, внимательно смотря в чужие глаза. Их разделяют какие-то шесть-семь шагов, достаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности, и слишком много для рукопашного боя. Но Рик не идиот и никогда им не был. Рука напрягается, время замедляется, дыхание останавливается.
— Я не трачу время на таких ублюдков, — выплевывает он в опустевшее лицо.
Каннибал открывает рот, издавая невнятный хрип, в уголке появляется капелька крови. И он, покачнувшись, все же падает назад, поднимая в воздух облачко пыли, а из его глаза торчит рельефная рукоять ножа. А ведь получилось. Граймс не был уверен, что ему удастся достаточно сильно метнуть не предназначенный для этого нож. Он слегка улыбается, вновь включая браслет. И только когда зрение возвращается к нормальному, а его тело перестает быть способным на не предусмотренные Игрой действия, он поворачивается к покачивающемуся Дэрилу. Дыхание перехватывает, а по телу проходит противная дрожь. Желудок сжимает, и Рик сгибается, выблевывая из желудка то, чего там вообще не было. Это… Черт. Теперь эта картина будет ему сниться в кошмарах. Внутри отвратительно скребется страх, горечь и жалость. Он должен был быть на месте Диксона, он должен был висеть здесь. И впервые Рик смотрит на Дэрила другими глазами, пытаясь найти за тем ублюдком человека, который, зная, на что идет, выбрал Рика для спасения, а не собственную шкуру…
Дэрил тихо стонет, падая на каменный пол, в затылке гудит. Единственное, что он сейчас знает, это то, что ему больно. И больше ничего. Ведь совершенно неважно где он, сколько здесь провел времени, зачем все это произошло. А ведь он все просрал. Был шанс, один-единственный, чтобы избавиться от всего этого. И если бы сейчас Диксону в очередной раз дали право выбора, он спас бы себя. Возможно, звучало трусливо, зато справедливо. Ни один человек не был бы счастлив пережить подобное.
Чужие пальцы вжимаются в челюсть, заставляя открыть рот. Они еще и язык у него вырезать решили? Дэрил пытается дернуться, сделать хоть что-то, но у него не осталось сил, слишком долго боролся. Он может просто лежать полудохлой тушей на грязном полу, позволяя творить с собой страшное дерьмо.
Дэрил с силой сжимает скользнувший в рот палец, прокусывая кожу до крови — единственное сопротивление, которое ему доступно, за что тут же получает по лбу, сильно, больно и дико обидно. Хотелось бы посмотреть уродам в лицо, вот только перед глазами уже давно плывет, темные пятна пульсируют, расползаясь на всю поверхность.
Он все же разжимает челюсти, выпуская свою добычу, а во рту разливается отдаленно знакомый вкус. По телу проходит дрожь, сильная, как будто все кости пытались покинуть тело, выбраться из плена мышц и мяса. Но удержать собственное тело просто нет возможности. Дэрил воет, сворачивается в калачик, сжимая раненные конечности, пытаясь спрятаться от выворачивающей сознание пульсирующей боли. Самое страшное — он не может даже отключиться, упасть в спасительный обморок, где не будет этого ужасного ощущения. Впервые Дэрил был в маленьком шаге, отделяющим его от смерти от болевого шока. И все же собственная врожденная выносливость не дает этого, заставляя мучиться в настоящей агонии.
Отдаленно, на краю сознания Дэрил осознает, что ему дали пилюлю и что это скорее всего Граймс. Какой-то чертов каннибал не стал бы даже запариваться. Но зачем это Рику…
Диксон вздрагивает, когда лба касается осторожная восхитительно прохладная ладонь. Он тянется к ней, надеясь остудить пылающую кожу. Но ее отнимают, оставляя Дэрила прижиматься к полу.
Боль потихоньку, капля за каплей покидает его тело. Но это настолько долго, что Диксону кажется, что проходит целая вечность, перед тем как он вновь может пошевелить пальцами рук, сжать мышцы, непригодные пока на большие усилия. Дэрила вновь вздергивают на ноги, тащат куда-то, не давая провалиться в сон, который позволит восстановить силы. В нос бьет что-то твердое, лоб раздражающе щекочет, его дергают, шевелят, болезненно сжимают. Но наконец-то все успокаивается. Дэрил устраивает голову поудобнее, находя подбородку удобную опору, руки свисают впереди, под задницу придерживают чужие ладони. Это практически удобно. Он зевает, устало прикрывая глаза. Мысли странно плывут, трансформируясь, сгоняя недавний кошмар.