— Куда ты пропал?…
Как все эфемерно. Чувства и мысли — тонкая паутинка, распадающаяся в руках на хрупкие нити. И я уже не знала, кто я и чего хочу. Когда ты рядом, я теряю разум. Это — опасно.
Но это знает только потерянный разум…
— А я был тебе нужен? — шепнул мне в волосы, опускаясь рядом.
— Ревнуешь? — я слабо улыбнулась.
— А я имею право?
— Ты на все имеешь право, — я подобрала под себя ногу и посмотрела вниз. Наша паутинка слишком хрупка, чтобы тревожить ее разговорами. Я боюсь реальности, облаченной в слова. Ее уже не изменить, не вычеркнуть из Полотна. Эрик, наверное, тоже. Поэтому мы молчим. Молчим, пока он наконец не произносит:
— Из-за отца пришла?
— Почти, — завожу за ухо выбившуюся прядь. Поворачиваюсь, смотрю в светлые до прозрачности глаза. И серьезно говорю: — Вы, кстати, совершенно не похожи.
Усмехается. В глазах пляшут бесенята.
— Я — маменькин сынок, — миг — и улыбка пропадает. — Был.
Кладу голову ему на плечо, закрываю глаза. И прочий мир уходит во мрак, неважный и почти неразличимый. И не нужен мне больше никто…
— Какой она была?…
— Красивой. Сильной. Умной, — Эрик помолчал. — В каком-то смысле даже великой. И помимо прочего — отвратительной матерью.
— Ммм?… — приподнимаю бровь, так и не открыв глаз.
— С отцом у них было двое сыновей. И оба мы росли, видя мать пару раз в сезон. Впрочем, там, где я жил, это часто бывает. Детей растят слуги.
— Где это?
— Далеко. И высоко. Ты там никогда не была.
— На высшей точке северного хребта в Орлине? Или в императорском дворце? Хотя, судя по тому, как именно тебя воспитали, дело было в аллерских трущобах, — поддразнила я. В ответ меня ласково дернули за прядку волос. Я неосторожно тряхнула головой, и темная грива, вырвавшись из плохо закрепленного узла, рассыпалась по плечам. И не только моим.
— И все-таки. Что случилось? — Эрик оперся спиной на стойки перил, бездумно глядя в пространство.
— Мне нужно… Нужно кое-что узнать. От этого зависит…почти все.
— Узнаю, солнышко, если тебе нужно, — он сонно прикрыл глаза. — Что именно?
— Обещай, — шероховатая ткань под щекой пришла в движение. Я подняла глаза. Эрик смотрел на меня, взглядом, от которого по телу побежали мурашки.
— Обещаю, — он отвел глаза, и ощущение пропало. — На что я согласился?
— Сказать, зачем я тебе нужна.
— Неужели непонятно? — он криво усмехнулся.
— Эрик, мне действительно нужно знать, — я посмотрела на него в упор. — И ты понимаешь, о чем я говорю.
— Зачем тебе нужно это знать?
Пауза. Мыслей не было. И не спасал ни один амулет.
Губы сложились в грустную ухмылку.
— Хочу уйти отсюда. Может быть. Если ты поможешь, — долгий взгляд в пустоту. — Отпустишь меня?
— Нет, — от одного тихого слова плечи опустились, придавленные усталостью. Разве я ожидала другого? Нет. Значит… — Я пойду с тобой.
Молчание. Я тщетно пыталась понять, сказано это было на самом деле или только послышалось. Ведь это значит…
— Слышишь меня? — чужие руки встряхнули мое застывшее тело, встряхнули и снова обняли, еще жарче, чем прежде. — Я пойду с тобой.
— Слышу, — наконец слетело с языка. А мигом позже я уже прятала пылающее лицо у него на груди и шептала: — Эрик…
Я обнимала его, и остатки разума молчали. Боги мои, я, кажется, все-таки сошла с ума.
И, как все сумасшедшие, совершенно не желала выздоравливать…
Может, прошла минута. Может, час. Время текло сквозь пальцы, мгновения ускользали, и их было не удержать. Никак.
Мы знали это, как знали и то, что реальность все равно потребует эти секунды обратно. Жизнь и ее проблемы. Мы не можем без них…
Тихий голос Эрика нарушил молчание:
— Документы нужны?
Проблемы он умел решать лучше меня.
— Да. Я нашла, где они хранятся, — я замолчала. — Но с Эрро не справлюсь.
— Он будет молчать, поверь мне, — ровно произнес Эрик, перебирая пряди моих волос.
— Знаешь все о всех? Как всегда? — я криво улыбнулась. — Эрро может не согласиться.
— Не может, — серьезно ответил он. Помолчал, и все так же обманчиво-ровно продолжил: — Я скажу тебе, почему, если… если ты пообещаешь подумать перед ответом.
— Все-таки я ошиблась, — пауза. Чувствую, как напрягается тело Эрика под моими руками, и добавляю: — Кое в чем вы с отцом похожи. Одинаково торгуетесь.
— А с тобой?…
— Может быть, — пожимаю плечами, прекрасно сознавая, что он прав и знает это. Мы и наши игры похожи гораздо больше, чем хотелось бы. — Хорошо. Обещаю.
Пауза.
— Я сам хотел увести тебя отсюда. И готовиться к этому начал давно, — он посмотрел на меня. — Эрро ничего не сможет сделать.
— Ты не сказал!.. — я забыла уговор, забыла необходимость мыслить. Глаза сузились, сжались кулаки, заострились когти.
— Я ждал, пока ты захочешь.
— Я хотела этого всегда!
— Всегда?…
Гневные слова уже были готовы сорваться с языка, как…
Алан. Нет, не всегда. И даже теперь не уверена, что хочу именно этого. Но откуда это знаешь ты?…
— Зачем? — одно слово.
Но мы оба поняли его значение.
— Мне нужен союзник. Мне нужна ты, — просто сказал он.
— В чем союзник?…
— В войне.
Тихие слова отзвучали и потонули в звенящей тишине. «Мир перекроят войны…» Снова. Все повторяется. Сны. Сезоны. Легенды.
Войны.
Руки упали. Мужчина с глазами голубыми, как речная вода, ждал моего ответа, я же отстранялась от него все дальше и дальше.
— Тебе нужна не я. Тебе нужна легенда. Эта легенда сломалась в тюрьмах Корпуса, и ее уже не починишь. Никак.
— И тебе не жаль, что ее сломали?
— Жаль. Только ничего уже не вернуть, — я отвернулась. — Филин мертв, и больше мне мстить некому. Незачем.
Эрик странно посмотрел на меня. Отвел глаза:
— Ты вольна сказать и «да», и «нет». Но, может, это все же наша война?… Ведь тебя перемолол Корпус. Как и многих. Как и меня.
— Как?…
— И у меня была другая жизнь. И Корпус был если не всем, то многим. Он тоже был другим и приносил пользу, хоть ты и думаешь иначе. А вот то, чем он заболел сейчас, не могу исправить даже я. Наверное, поздно. Наверное, я виноват в этом. Но Корпус продолжает перемалывать все, что попадается под его жернова, разлагаясь на ходу и заражая других. Этого не должно быть.
— Против него война?
— Да.
Тишина.
— Я не хочу, чтобы ты соглашалась, чтобы стать свободной.
Тонкий металлический стерженек скользнул в мою ладонь.
— Это ключ. Ключ от твоих браслетов.
— Их заваривали на мне.
— И поэтому ты решила, что они открываются только так? — Эрик взял меня за запястье и провел пальцем по одной из десятков бороздок с внешней стороны браслета. — Вставить сюда и нажать до щелчка. Все.
— Но Филин сам надевал их на меня. Неужели от него остались записи?
— В конце концов, я дух Филина, и мне все известно, — кривая усмешка. Невеселая. — Не снимай пока, Эрро может заметить.
Я кивнула, глядя на ключ. Провела пальцами по гладкому стержню, почти не веря в его реальность… И спрятала в медальон на шее. Не время. Не место.
— Значит, война?… — мои пальцы медленно оглаживали тонкую цепочку, не в силах до конца расстаться с тем, что таил в себе медальон. — Корабли-разведчики… Для этого, так?
— Так… — вдруг он улыбнулся. По-настоящему. — Это твои корабли. Для тебя.
— Для меня?… — пальцы застыли на полпути.
— Ты всегда говорила, что наши корабли мертвы. Эти — живут. Почти как настоящие.
— Почти… — я посмотрела ему в глаза. — Ты хочешь, чтобы я создала флот?
— И командовала им, — он ответил на мой взгляд. — Это то, что даст победу. Или уничтожит даже надежду на нее.
Я молчала.
Этот разговор происходит в реальности? Или снова — один из моих снов? Иллюзии…
— Флот не даст победы. Не такой флот, который можно собрать. Корпус защитят. Центр. Периферия. Все.
— Даст. Если знать, что он — лишь ширма, отводящая глаза. И от того, как он будет это делать, зависит…
— Да, — пальцы возобновили мерное движение. Я верю, все будет так, как ты задумал. Я чувствую в тебе силы идти и вести за собой. Но я не вижу, что смотрит твоими глазами. Не вижу, зачем оно смотрит на нас.