— Садись, — специально для меня расчистили заваленный каким‑то хламом стул и поставили у ближайшего стола в углу, которого притаился чайник.
— На следующий день после Весенней капели мы пойдем исследовать руны, — поставив рядом со мной стакан с чаем, сказал гостеприимный хозяин. Сам он устроился на краешке стола, немного сдвинув в сторону стоящие не нем предметы. — К сожалению, специалиста по рунам найти не удалось. В них немного разбирается Бифур и ты. Так что есть надежда, что ваши знания смогут дополнить друг друга.
Обидно, я так надеялась, что найдут настоящего специалиста и мне не придется возвращаться к гробнице.
— Чтобы это сообщить ты привел меня сюда? — съязвила я и не удержавшись посмотрела на сидящего совсем рядом мужчину.
Лан ду Трейн на мой выпад отвечать не стал, а задумчиво поглаживая пальцем чашку, смотрел куда‑то за мою спину. Вспомнилось тепло наших объятий. Интересно, какого это почувствовать его руки не своей коже, а не через множество слоев одежды? Или поцелую, не тот практически целомудренный, что был в конце моего танца, а настоящий, такой, каким мужчины целуют любимых женщин?
О, пресветлая Ликия, о чем я только думаю?
Стараясь сохранять внешнее спокойствие, отвела взгляд, чтобы тут же уткнуться в название одной из книг: «Мифические и вымершие расы. Вся правда о единорогах».
— Ты интересуешься единорогами? — чтобы хоть как‑то нарушить тишину спросила я. Лан ду Трейн тряхнул головой, как бы отгоняя плохие мысли, а потом, встав со своего места, прошелся по комнате.
— И да, и нет. Я интересуюсь всем, что связано с вымершими расами. Многие из них считаются всего лишь мифами, существование которых не доказано. — Сделав небольшую паузу, спросил. — Ты хорошо помнишь свое детство?
Помотала головой.
— Нет. До шести лет лишь обрывки и то больше похожие на странные сны. Остальное — фрагментами.
Тренер прошелся по комнате и снова сел на краешек стола. Такое соседство не мешало, зато сильно смущало.
— Ты не помнишь свое детство, потому, что тебе запечатали воспоминания. Кто именно точно не знаю, но это и не важно. — Лан ду Трейн посмотрел на меня, явно ожидая бурной реакции, но ее не последовало. В душе робко шевельнулась надежда, что может быть теперь с перепадами настроения покончено?
— К чему тогда вопрос? — всего лишь удивилась в ответ.
— Чтобы продолжить разговор я должен знать, что именно тебе известно. При определенных обстоятельствах печать может быть снята или разрушиться сама.
Подумала и стащила со стола одиноко лежавшее на нем яблоко. Куратор проводил его взглядом.
— Все равно не понимаю к чему вспоминать о том, что случилось много лет назад.
— Откусывая приличный кусок задала интересующий меня вопрос.
— Все просто. Есть подозрения, что события, произошедшие больше десяти лет назад и то, что происходит сейчас, связанны между собой.
— Но я‑то тут причем?
Мужчина вздохнул, сделал глоток из своей кружки.
— Это началось около тридцати лет назад, — спокойным, менторским голосом начал Лан свой рассказ. — Сначала стали восставать кладбища. Преимущественно это происходило в маленьких селениях и заброшенных поселках. Как обычно этому придали значение далеко не сразу.
Скинутся селяне, позовут к себе недоучку мага, он по–быстрому упокоит или присоединиться к мертвецам, когда как повезет и все живут тихо–смирно до следующего раза. Так продолжалось несколько лет, пока один маг, имя его к несчастью не сохранилось в истории, не сопоставил факты и не поднял тревогу.
Восставшее кладбище — это, конечно, похоже на наш случай, но не сказать, чтобы такое было ужасной редкостью.
— Маги быстро упокоили восставших и с чистой совестью успокоились сами. Но в это же время стали пропадать и люди. Сначала обратить на это внимание было сложно. Пошел человек за грибами, да не вернулся, велика странность. Но когда исчезновения приняли массовый характер, маги снова обратили на это внимание. Прочесывались города, села, леса, но виновник так и не был найден. Зато пропадать люди перестали, что тоже можно назвать победой.