— И ты сможешь жить без пальбы, риска и большого куша? — с сомнением крикнул Буч.
— Я бы хотел.
— Зря вы смеётесь, ребята, Жак прав. Может, пора остепениться? — поинтересовался Джон, — Егор, ты что думаешь?
Вместо ответа русский просто протянул Парку какую-то грязную и затёртую карточку. Прикрывая рукой от песка, Джон осмотрел её. Это была фотография, на которой запечатлели молодую красивую женщину в сарафане на лужайке, и весёлую маленькую девочку, белокурую, с двумя косичками. Обе казались такими счастливыми и жизнерадостными, что никак не вязалось с образом русского наёмника.
— Это Катя, моя жена… бывшая жена. И Аня, моя трёхлетняя дочь. Ей уже пять.
— Хочешь вернуться к ним? — Джон внимательно посмотрел на Егора, хотя шемаг, большие очки и скрывали лицо наёмника, он всё равно знал, какое выражение сейчас хранит лицо боевого товарища.
— Боюсь, что уже слишком поздно… — с грустью заметил Котов.
— Ты что, дружище, посмотри на Жака, ты видел его? Ещё тот уродец, а ничего, надежды не теряет, и к жене вернётся. Тебя-то точно примут, ты красавец, не то, что наш друг.
Весь отряд засмеялся, а Жак что-то возмущённо крикнул на французском.
— Поздно, Джон, Катя погибла в аварии.
— Прости, — американцу стало стыдно за свой столь неуместный смех и глупую шутку.
— Тогда я совсем отчаялся, я только ушёл со службы, что бы быть с семьёй… Проблема была в том, что Аня родилась ещё до брака, тогда я служил. После смерти жены, мою, слышишь? Чёрт побери, мою! Дочь! Забрали. Эти твари. Этот чёртов суд. Я не смог оформить опекунство, я вообще ни черта не смог сделать в этой стране. Я оказался на грани. Ни работы, ни денег, ни дочери. Аню отправили в детский дом, меня послали к чёрту. Я сделал то, что умел лучше всего. Купив у барыг на «чёрном рынке» ствол, я первым делом нашёл тут тварь, чиновничьего сынка, которого, разумеется, оправдали, который пьяным, сбил мою жену, мою Катеньку на переходе. Этот ублюдок гонял по городу на крутой тачке, чувствуя свою безнаказанность.
— Ты убил поддонка?
— Нет. Это слишком легко для него. Я прострелил ему коленные чашечки, локти, сломал позвоночник, сделал всё, что бы эта тварь осталась инвалидом на всю его жалкую жизнь. Надеюсь, что ни один врач, сколько бы ему не заплатили, не сумеет вылечить это существо.
— И что ты сделал потом?
— Я застрелил судью. Того самого, который забрал мою дочь.
— Разве нельзя было решить всё юридическим способом? — поинтересовался Жак.
— Я пытался, но они бросили мою дочь в детский дом, я ничего не сумел сделать, кроме, как отомстить.
— Ты только навредил себе, и своей дочери, — заметил командир.
— Теперь я это понимаю, — вздохнул Егор.
— Держись, братишка, — Джон похлопал товарища по плечу.
— Если бы я мог всё изменить. Да теперь уже точно поздно. В России меня ищут, как особо опасного преступника, и я теперь впервые, хочу, что бы моя дочь Аня не узнала своего отца, что бы на неё не легло клеймо дочери убийцы и преступника.
— У тебя есть деньги?
— За то время в Легионе я успел поднакопить.
— Тогда сделай себе новый образ, реши все проблемы, выкупи дочь, живи, как человек, — вдохновил Джон.
— Егор!
— Да, командир.
— Если ты решишь вернуться в мирную жизнь, знай, что я могу помочь.
— Спасибо, мне это очень важно.
— Буч, а ты, какие у тебя планы, ворчун? — поинтересовался Жак, но ответа получить не успел.
— Я расшифровал приказ! Ниже по долине сейчас поедет кортеж шейха, необходимо уничтожить всех, и забрать чёрный кейс, всё ясно?
— Так точно! — эхом отозвался отряд.
— Боевая готовность!
Защёлкали предохранители, наёмники рассредоточились, подключив микрофоны для связи.
— Вижу машины! — сообщил Жак, продолжающий следить за показаниями приборов. Цель на три часа!
— Принято! — ответил Буч, наводя винтовку с тепловизором в прицеле.
— Принято! — подхватил Егор, приготовив самонаводящийся гранатомёт.
— Принято! — Джон засел с гранатомётом в противоположной стороне.
— Три машины! — вновь крикнул Жак, — два» хаммера», а между ними джип шейха.
Все без лишней суеты занялись своим делом, отряд сработался хорошо, и потому каждый знал свои обязанности.
Егор выстрелил первым, подбив первую машину кортежа. Со скрипом остановились и следующие машины, начали сдавать назад, ибо в узком ущелье, где с высоты склона на них напал неизвестный противник, они оказались в ловушке. Джон прицелился в последний «хаммер» и тоже выстрелил. Машина глухо взорвалась, окутавшись чёрным дымом.