От увлекательной игры и от размышлений Алексея отвлёк телефонный звонок. На большом экране смартфона высветилась фотография лучезарной Даши, с мигающей подписью «Доченька».
— Аллё, — прислонив телефон к уху, произнёс Гордеев.
— Здравствуй, папочка! — запищала звонким голоском десятилетняя доченька.
— Привет, котёночек! — Алексей постарался придать своему голосу больше нежности.
— Как у тебя дела? Я тебя не отвлекаю?
— Нет! Что ты. У меня нормально, ты как?
— Было бы лучше, если бы ты приехал сегодня на последнюю тренировку, — с укором ответила Даша.
Мысленно Алексей выругался, что опять забыл о тренировке по танцам, хотя время у него сегодня было.
— Извини, заработался…
— Так всегда, — перебила девочка.
— Но ты ведь у меня самая лучшая, самая умненькая, я уверен, что ты танцуешь лучше всех. А на соревнование я как-нибудь приеду, обязательно, не могу же я пропустить выступление своей дочурки.
— Пап, — медленно произнесла Даша.
— Что? — насторожился Алексей.
— Только не говори, что ты забыл, когда у меня финальное выступление.
— Не-е-ет, что ты, солнышко, — протянул Гордеев, истерично пытаясь вспомнить.
— Завтра, — напомнила Даша, — в два часа дня.
— Завтра? — взор Алексея упал на розовый стикер, наклеенный на край монитора.
«Встреча в Нью-Йорке. Договор о месторождениях. Обязательно.» — гласила надпись, с подчёркнутым дважды последним словом.
— Эм… Солнышко…
— Что? Ты не приедешь?
Алексей молчал. Он мог спорить с тысячами аналитиков, вести дебаты с политиками, и редкий дипломат мог победить с ним в споре, но в разговоре с дочерью всё его красноречие улетучивалось, и он становился не умнее, чем известный своими гениальными фразами боксёр, рвущийся с ринга на политическую арену.
— Пап, — испуганно произнесла Даша.
— Милая… Вряд ли у меня получится, — извиняясь протянул Алексей.
— Я так и знала! — крикнула в заранее отведённую от уха трубку девочка, — Тебе всегда на меня плевать. Ну и не приезжай! Я сам всё выиграю! Ясно?!
— Эй, солнышко, миля, ты не так поняла, — начал было оправдываться Алексей, но телефон был уже выключен.
Словно издеваясь, на экране высветилась надпись «Game over». Гордеев выругался, бросил телефон на стол и выключил компьютер. Он поднялся, достал дорогую сигару, пожевал её, бросил обратно в ящик и выудил из кармана обычный «Беломор». Он подошёл к окну, которое было, как и полагается в офисах, до пола, затянулся.
Перед ним раскрылась потрясающая картина ночной Москвы. Город был весь в огнях, всюду сновали машины, создавая на дороге жёлто-красную ленту от света фар. Множество мотоциклистов собрались на Воробьёвых горах. Алексей подумал, что хорошо бы было сейчас сесть на байк, да рвануть куда-нибудь, неважно куда, главное от этих проблем и ссор. От суеты, как желали многие, Гордеев убегать не хотел, ему было уютно в этом «муравейнике», он чувствовал ритм большого города. А будучи «человеком мира» он мог проникнуться к любой стране и городу.
Телефон зазвонил снова, и Алексей рванулся к нему, схватив не глядя.
— Дашенька, милая…
— Ты что делаешь?! — крикнул женский голос в трубку.
— Наташа? — догадался бизнесмен.
— Ты зачем нашу дочь обидел?! Она тебе специально за два месяца до выступления сказала дату, и ты не смог отложить свои дела?! Да какой ты отец после этого?!
— Не кричи, милая, я ведь не хотел… — попытался мирным путём остановить назревающий конфликт Алексей.
— Не кричи, говоришь?! Она сейчас заперлась в своей комнате и рыдает, как она завтра выступать будет, ты мне скажи?
— Тональность уменьши, — уже более грубо попросил муж.
Что-то зазвенело на той стороне провода.
— Ну, вот! Она уже свои кубки швыряет! Ты зачем девочку до истерики довёл?
— У меня, между прочим…
— Работа, да-да, я знаю. Достал ты уже со своей работой! Мы тебя дома днями не видели, а сейчас ты и позвонить не утруждаешься. Дашенька весь день мне рассказывала, как рада, что ты прейдешь на её выступление, а ты её предал, не иначе!
— Стоп! — крикнул Алексей, — Не смей так бросаться словами.
Пепел с сигареты упал ему на руку, он выругался.
— Что ты там материшься-то?! Ты не уделяешь своему ребёнку внимания, я уже про себя молчу. Ты плохой отец, как хочешь, так и принимай это!