- Как погодка? - задорно поинтересовался Алексей, проходя в огород.
- Прекрасная, - Сергей снял соломенную шляпу, и утёр пот со лба рукавом.
- Держи, - Гордеев протянул другу большую кружку пива, и уселся на дорогую резную лавочку.
- Эх! - воскликнул Сергей, отхлебнув, и вытирая усы рукавом.
Он присоединился к другу, укрывшись от палящего солнца на скамейке, в беседке, которая была опутана плетущимися цветами.
- Вот не понимаю я тебя, Серёг, как можно любить копаться в земле? - завёл разговор Алексей, блаженно растягиваясь на лавочке.
- Люблю я это дело, люблю! Понимаешь, когда растение, посаженное тобой, всходит, то чувство, когда ты его создал, ты подарил ему жизнь. Это нельзя передать словами.
Наташа веселилась вместе с дочкой возле фонтанчика, рядом с которым в небольшом пруду плавали рыбки. Даша увидела, что мужчины освободились, и весело смеясь, кинулась им навстречу.
- Дядь Серёж, дядь Серёж! - закричала она, запыхавшись, прыгнула на колени мужчине.
- Да солнышко?
- Там. Там! Рыбы такие! Вот такие! - широко развела руки Даша.
- Да что ты говоришь? - засмеялся Сергей, обнимая девочку.
- Лёша, там мясо не сгорит? - спросила жена.
- Точно, сью минуту, - Гордеев поднялся¸ и поспешил во двор.
- Дашенька, посмотри ещё на рыбок, - мама вытолкнула дочь из беседки.
Сергей сделал безразличный вид, что выглядело очень фальшиво.
- Серёж...
- А?
- Я соскучилась.
- Может не сейчас, а то... - слова Глинова пропали в пламенном поцелуе.
Наташа обвила его шею, и с новой силой впилась в губы. Сергей не сопротивлялся, он обхватил девушку за талию, прижал к себе.
Лопата глухо врезалась в твёрдую закаменевшую от жары, покрытую трещинами землю. Сломанная рука и рёбра отдались болью.
- Не спать! - крикнул Крис, - быстрее давай.
И лес, и кустарники, и огород, и любимая Наташа, такая пламенная и желанная пропали. Перед глазами Сергея вновь была та же пустыня, та же чужая, рыжая земля, американец с пистолетом, перевёрнутая машина, пикап, сумка со злополучными Предметами.
- Ну, копай же!
- Бери и сам копай, раз тебе не нравится! - огрызнулся Сергей и отбросил лопату, - Мне уже всё равно, я покойник, ты сам это сказал, давай! Стреляй!
- Ещё рано, я хочу тебе кое-что показать. Отойди от ямы.
Крис, кинул сумку в неглубокую ямку, и начал обильно поливать бензином из канистры. Затем, когда ёмкость опустела, он достал сигареты и зажигалку. Закурил, глубоко затягиваясь, выпустил колечко из дыма.
- Хочешь что-нибудь сказать?
- Мольбы о пощаде даже и не жди.
- Я и не собирался, я хорошо знаю вас, русских. Вы не из тех, кто будет стоять на коленях. Может, жалеешь о чём-нибудь?
- Исповедь предлагаешь? Ладно. Жалею я только об одном, что был такой сволочью. Не стоило предавать Алексея, не стоило помогать вам, и этим Игрокам.
- Ты прав. Во всём виноват ты сам. А теперь посмотри. Это - финал.
Крис бросил окурок в яму, и тут же сумка вспыхнула.
- И что будет дальше? - равнодушно спросил Сергей, медленно опускаясь на землю.
- Теперь уже ничего. Твоя Игра окончена, - Орно выстрелил Сергею прямо в лоб.
Брызнула кровь, из затылка вылетели куски дроблённого черепа, мозги. Русский рухнул, его глаза так и остекленели, пылая огнём ярости.
Огонь в яме погас, и Крис быстро закидав углубление землёй, сел в пикап, и направился в сторону Лас-Вегаса.
Глава 16.
1.
США. Нью-Йорк.
Из аэропорта Бенни Вуд сразу направился на такси в гостиницу по указанному адресу. Уже сгущались сумерки, и офицер молил, что бы успеть перехватить Алексея Гордеева до того, как он улетит в Россию. Добирались они долго, Бенни нервничал, срывался на водителя, и, в конце концов, оставил его без чаевых, выскочил из машины, хлопнув дверью, и оттолкнув швейцара, заскочил в отель.
- Алексей Гордеев, где он? - Бенни сунул полицейский значок консьержке в лицо.
- Он уже уехал.
Бенни громко выругался, на него даже обернулись все постояльцы.
- Давно?
- Минут десять назад.
Полицейский выскочил из отеля, и поймал новое такси. В аэропорт он вернулся быстрее, и, увидев на табло, что рейс Гордеева в Москву уже отправляется, побежал, забыв про раненую ногу.
- Гордеев! - заорал Бенни на весь аэропорт, и по испуганным и удивлённым глазам высокого мужчины возле выхода на взлётную полосу он узнал бизнесмена.
Алексей понял, что его раскусили, и невесело усмехнулся.
- Ну, вот я и нашел тебя, - выдохнул Бенни, опираясь на стену, от боли он терял сознание.
- Здравствуй, офицер. Что теперь будешь делать? Арестуешь меня?
- Зачем? - выдохнул Бенни.
- Что "зачем"?
- Зачем вся эта Игра, зачем убивать людей, зачем?
- Это очень сложно, и я сам не всё уже понимаю.
- Ты - Ведущий, это всё, по твоей вине.
- Я не Ведущий. Я такой же Игрок, - по испуганному и взволнованному лицу русского офицер понял, что он не врёт.
Бенни обомлел.
- А если хочешь найти Ведущего, то ищи человека с этими чёртовыми диктофонами. У меня рейс, если я не успею защитить семью... Прощай Бенни.
- Постой, то есть ты тоже устроил Игру?
- Тебя в моей Игре не предполагалось.
- Тогда в чьей Игре я нужен?
- Человек с диктофонами, - Алексей отвернулся, и, подхватив свой небольшой чемодан, поспешил на посадку.
- Вот значит как, - пробормотал про себя Бенни, выходя из аэропорта, - Значит это ещё не конец.
2.
Россия. Москва.
Люба зашла в здание московского детского дома, и, глазея, по сторонам, прижимая документы к груди, направилась в кабинет директора. Смысл просьбы начальника остался для неё непонятным, но она очень уважала Алексея, и потому недолго думая, решила остаться с ним до конца. Когда другие работники Гордеева начали покидать свои рабочие места, Люба их понимала. Ещё бы, индустрия рушится на глазах, прибыль не только ушла в ноль, появились первые убытки и задолжности, и уже не было ни малейшего намёка на возможность восстановления бизнеса, так ещё и ко всему прочему, самого бизнесмена не было в городе. Он не отвечает на звонки, ни на письма, Гордеев пропал, а бизнес рушиться, Люба даже сама подумывала уйти, но осталась, почему? Возможно, она и сама не даст точно ответа. Может, влюбилась в своего начальника, может, опасалась угрызений совести. Как бы то ни было, но она решила исполнить просьбу Алексея.
- Здравствуйте, - со стуком вошла в кабинет директора Люба.
- А, здравствуйте, вы по какому поводу?
- Вот, - секретарша протянула директору папку с документами.
- А, Сашенька, да, помню, Алексей предупреждал, что вы, Люба, верно?
- Да-да.
- Ну, приходите завтра, я подготовлю все документы, и...
- Нет-нет, мне нужно сейчас, Алексей очень просил поторопиться.
- Но...
- Мы ведь оба не ходим злить Алексея Михайловича?
Директор колебался, но недолго думая, поднялся со своего массивного стула.
- Идём.
Они прошли до первых комнат. Обстановка была ужасной. Грязное постельное бельё, ржавые, с облупившейся краской нары, старые игрушки, целых из которых уже не было. Вид у детей был запуганный, потрёпанный. На их фоне явно выделялся Сашенька, Люба его узнала раньше, чем директор указал на него. Мальчик был крупный, чёрноволосый, с маленькими чёрными цыганскими глазками, смуглой кожей, плотно натянутой на мышцы и кости. Среди других детей он был не только самым высоким и крепким, но более живой, подвижный, с хитрым и цепким взглядом. Сашенька чем-то напоминал Любе Алексея, и она сразу поняла, почему её начальник выбрал именно этого ребёнка.
- Сашенька, собирайся, - директор присел напротив паренька, - Эта тётя отведёт тебя к твоему папе.
- Отчиму, - поправил семилетний мальчуган.
- Хм... Да, может, и так. Ты ведь хочешь?
- Идём, - быстро согласился Саша, но не от детской наивности, а от боязни передумать.