Феликс. А в прошлом годе поснесли дома - поразогнали старичков и старушек. Испугались гебисты, что люди правду какую про них акулам империализма выдадут.
Аркадий. Одно хорошо - не пустят тебя, товарищ Поливайлович, в Израиль с этой больнички, ты даже можешь и не проситься.
Феликс. Уверен, что хочу в Израиль?
Аркадий. А что тебе здесь делать, в Союзе? Поэму не печатают, как инженер - деградировал. Работа пожарником за стольник - говно работа. Интеллигент, шизофреник, еврей. Патриоты вас в тисочки завинчивают. Я б ваше, на хуй, всех вас евреев к стенке и без разговоров, сразу - всю вашу подлянскую нацию марксистскую. Зря ты до сих пор не за бугром, еврейчик, зря. Попомнишь мои слова - поздно будет.
Феликс. Жить я не ссу, Аркаша, денег у меня и здесь прорва, а людей там за бугром мне убивать больше не хочется.
Аркадий. Че?
Феликс. Хуй через плечо - работать надо. В картишки играть бум?
Аркадий. Бум. А-а птичку у меня купишь?
Феликс. Хорошо поет?
Аркадий. Извращенно поет.
Феликс. И започем кенарь-то?
Аркадий. За четвертак отдам - с клеткой. Одна клетка пятнадцать рублей стоит.
Феликс. Что так смотришь?
Аркадий. Как смотрю?
Феликс. Как хуй на целку через стенку.
Аркадий. А? Ха-ха. (Смеется.) Да выпить чего-то хотца. Может, нас сегодня каким жмуриком медсестрички одарят. Я тебя, Феликс, за одно здесь уважаю: что ты в первую смену начал жмуриков со мной в дуборезку катать и что ты мне свою долю спирта отдаешь безвозмездно, на хуй.
Феликс. Мастырка ужигает.
Аркадий. Язвенник. А какой ты, на хуй, тогда, в пизду, писатель, если не пьешь? С одним жаргоном зэковским писателем не взлетишь. Сидел, что ль, говори честно. По какой статье?
Феликс. По влажной - привычное дело жмурики. (Достает из кармана и кладет на стол колоду карт.)
Аркадий. (Берет в руки колоду карт.) Свеженькая колотушка. Замочно. Разорился?
Феликс. Ты б хоть раз разорился. А то на меня бочку катишь, а сам дешевка дешевкой, Аркашка.
Аркадий. Семья, деньги нужны. И не я тут кажный день мильёны вышпиливаю.
Феликс. Лимоны. (Кладет на стол на кон рубль.) Хруст. Может, больных кого позовем, сантехников, Витюху?
Аркадий. А может, идут они сегодня на хуй, Феликс. Накурят, шума будет Витюха разует. Тебе надо?
Феликс. Ну так я разую.
Аркадий. Вдвоем много не разуешься. Целковый. (Кладет на стол на кон рубль.)
Феликс. Можно попытаться.
Аркадий. У кого больше денег, тот в секу выигрывает.
Феликс. До хуя, говоришь, валюты сегодня?
Аркадий. Не еби мозги, - потянемся, кому раздатчиком. (Вытаскивает из колоды карту.) Десяточка. Ну ты, блядь, сейчас туза вытянешь.
Феликс. Ебстественно. (Вытаскивает из колоды карту.) Туз пиковый.
Аркадий. Так и знал. Сдавай, мухлевщик. Чирик, дичка потолок?
Феликс. Ну, можно и Катюшу стохрустовую. Тугриков у тебя сегодня до хуя и больше.
Аркадий. А не надо считать чужие деньги. Дичка. (Кладет на стол десять рублей.)
Феликс. Ну красинькую-то я завсегда поставлю. (Кладет на стол десять рублей.)
Аркадий. Чиво, Катюша сегодня потолок, говоришь?
Феликс. Если хочешь.
Аркадий. Ну Катюша так Катюша. Еще дичка. (Кладет на стол десять рублей.)
Феликс. Забери. (Бросает в колоду свои карты.)
Аркадий. Может, по полтийничку зарядим - чего мне там забирать.
Феликс. Зарядим.
Достают на кон деньги.
Аркадий. Когда ты проебываешь, Феликс, я так тебя уважать начинаю. (Сдает карты.)
Феликс. А я все думаю, почему я в тебя такой вечновлюбленный. Чирик. (Кладет на стол десять рублей.)
Аркадий. Кость подвалила, сука, блядь. Опять же наебешь. А четвертной-то лист к ответу не хотите? (Кладет на стол двадцать пять рублей.)
Феликс. Да уж ще хохол прошел, еврею делать нечего. (Кладет на стол двадцать пять рублей.)
Аркадий. Опять же, падла, сливки снимешь. Полтийничек под вас. (Кладет на стол пятьдесят рублей.)
Феликс. Пройти, что ли? (Кладет на стол пятьдесят рублей.) Действительно, блядина, деньги появились.
Аркадий. Ну не тебе же, Ротшильду, всю жизнь-то при деньгах. Вскрыться, что ли. Ладно, хуй с тобой, объебывай честного человека - прошел еще подтийничек. (Кладет на стол пятьдесят рублей.)
Феликс. Ну ты меня знаешь - я никоща первый на полтийничках не вскрываюсь. (Кладет на стол пятьдесят рублей.)
Аркадий. Наебешь ведь, еврей. Вскрылся. Тридцать - на червях. (Кладет на стол пятьдесят рублей.)
Феликс. На бубях - тридцаточка.
Показывают друг другу карты.
Аркадий. Во, бля, красиво сварили. Тяни давай, кому раздатчиком.
Феликс. (Вытягивает из середины колоды карту.) Восьмерка.
Аркадий. Ну у меня, конечно, меньше. (Вытаскивает из середины карту.) Шестерка. Задолбал, амбал.
Феликс. Очко играет? (Сдает по три карты.) Слово.
Аркадий. Полтийник. (Кладет на стол пятьдесят рублей.)
Феликс. Смачно пернул. Катюша. (Кладет на стол сто рублей.)
Аркадий. Ну ты и бобер, сука. Есть тридцать очей, признавайся по-честному. Прошел. (Кладет на стол сто рублей.)
Феликс. Что ты такой серьезный? Три туза пришло? Гля, как Муссолини. Да выигрывай эти сраные бабки. Прошел. (Кладет на стол сто рублей.)
Аркадий. Ну мне эти бабки мандавошечиые тоже, на хуй, усрались. Прошел Катюшу. (Кладет на стол сто рублей.) Жопой чую: наебешь опять. Сука, на фуфу заловишь.
Феликс. Еврей да хохла на фуфу не заловит - какой я тогда, к ебеням, еврей. (Кладет на стол сто рублей.)
Аркадий. Вскрылся, сука!!! (Кладет на стол сто рублей.) Тридцать два.
Феликс. Тридцать три.
Аркадий. Покажи! Ни хуя себе. Ну, сучня еврейская. Бля - пятьсот рублей за пять минут просрал. Ни хуя себе - тридцать три. Опять в очко зарезал. Блядь, дай сюда колотушку. (Просматривает колоду карт.) Сука, три туза пришло. А у меня шаха, туз и дама пикушная. Пикушная дама, сучка! (С силой бросает карту.)
Феликс. Продолжим?
Аркадий. Иди на хуй, иди, сука, пиши свою ебическую еврейскую поэму - от меня только отъебись, на хуй.
Феликс. Ну отыграешься в другую смену, ну стоит так расстраиваться? Деньги - это говно бумажное.
Аркадий. Пятьсот рублей говна за десять минут - не хуя себе не переживать. Мне полгода на этой поганой вохровской пахоте за это говно батрачить, сука. Небось, рад до усрачки.
Феликс. Для меня деньги - мусор, ты знаешь. В это говно выигрывает тот, кто к этому говну легче относится.
Аркадий. Да уж легче меня к этому говну никто не относится, твою не так. Ну тебя точняк ни одна баба не любит.
Феликс. Ну почему не любят - меня как раз любят: и в заглот берут, и в попу дают. Знаешь, как хорошо живого человека в попу. Во-первых, бля, мягонько, во-вторых - хуй плотно так обжимается, а в-третьих, эта процессия оченно сексуальная.
Аркадий. Да уж, неплохо живого человека в попу - чуешь процессию.
Феликс. Пробовал?
Аркадий. Щас попробую. Тебя, суку, удавлю, на хуй, и попробую.