— Я знаю, как спастись, — успокоила их мышь. — Единственное средство — это построить крепкую стену между водой и сушей.
Начали тут все водяные звери камни таскать, а мышь, как заправский каменщик, давай складывать стену. Возвели стену в пядь высотой, тут одна большая лягушка притащила из речки волшебный самоцвет.
— Этот камень тяжелее других, — заквакала она.
Обрадовалась обезьяна: «Ну и остер ум у нашей мыши!» — схватила она камень и сунула себе в рот. После этого обезьяна села на медведя, мышь залезла медведю в ухо, и они быстро отправились своей дорогой.
Когда друзья прибыли к Сыну Брахмана, тот был еле жив от голода. Обезьяна передала ему волшебный самоцвет, и воскликнул тогда Сын Брахмана:
— Вы, трое моих друзей, оказали мне великое благодеяние!
Положил он на ладонь волшебный самоцвет и обратился к нему с таким благопожеланием:
— О волшебный самоцвет, исполняющий желания! Пусть подымутся палаты выше царского дворца! Пусть вырастут всевозможные плодовые деревья! Пусть щебечут на деревьях певчие птицы и постоянно распускаются цветы. Пусть исчезнет даже название зимы! Пусть исполняется само собой все, чего мы только пожелаем, и будем мы наслаждаться великим счастьем!
И еще попросил Сын Брахмана у волшебного самоцвета:
— Одинок я, нет у меня жены, пошли мне хорошую супругу.
Лишь только успел он произнести свое пожелание, как явилась перед ним небесная дева невиданной красоты.
Когда дошел рассказ до этого места, не удержался Тенчжуп и воскликнул:
— Как, разве звери знают чувство благодарности?
Выскользнул тогда Волшебный Мертвец из мешка и снова улетел на кладбище Прохладная Роща.
9. Два брата
Тенчжуп, раздосадованный тем, что опять не смог удержаться и проронил несколько слов, быстро вернулся на кладбище Прохладная Роща, поймал Волшебного Мертвеца и двинулся в обратный путь. «Ну, уж на этот раз, что бы ни рассказывал Волшебный Мертвец, я не вымолвлю ни одного слова», — думал он, идя по дороге. А Волшебный Мертвец уже начал новый рассказ.
Давным-давно в некотором царстве у тамошнего государя было две жены. Первую жену звали Нимэ Чиги, что значило Солнце Удовольствий, вторую жену звали Дава Чицзюн, или Лунная Добродетель. От каждой из жен было у царя по сыну. Сына старшей жены звали Луч Солнца, сын младшей жены носил имя Луч Луны. Жены царя и явно и тайно ненавидели друг друга, а сыновья их, наоборот, очень друг друга любили и были неразлучными друзьями, про которых обычно говорят, что они «неразделимы, как вода и молоко».
Занемогла однажды старшая царица, да вскоре и умерла. Страшно обрадовалась этому Дава Чицзюн, младшая царица, и решила, воспользовавшись смертью старшей царицы, извести ее сына. Целыми днями ломала она над этим голову. «Ведь если не погубить старшего царевича, то он вырастет и станет царем, — злобно думала она, — и моему сыну не видать царского престола». Наконец придумала младшая царица хитрый способ. Легла она в постель, притворилась больной и начала жалобно стонать. Услыхал царь жалобные стоны второй жены, испугался и опечалился. Да как же не пугаться, как не печалиться — вторая жена умирает! Созвал он лекарей, но, как ни старались лекари, ничего не помогало.
— Ну как, не лучше тебе? — то и дело спрашивал царь.
— О великий царь, — отвечала притворщица слабым голосом, — ничем нельзя мне помочь. Есть лишь одно средство против моей болезни, да ты не станешь им пользоваться. Ведь о таком и подумать страшно! Другого же лекарства нет, и смерть скоро разлучит нас.
Царь на это отвечает:
— Если есть средство против твоей болезни, то я исполню все, хотя бы для этого пришлось пожертвовать царским престолом. Говори!
— О царь, — говорит злая женщина, — я верю тебе, но расскажу об этом лекарстве только тогда, когда ты поклянешься мне, что достанешь его.
И произнес тут царь торжественную клятву. Выслушала его царица и сказала:
— Моя судьба и судьба царевича Луч Солнца неблагоприятно влияют друг на друга. Я смогу поправиться только в том случае, если съем сердце царевича, вынутое из его груди. Другого средства нет.
Ужаснулся царь — как убить собственного сына? Но не мог он отказать царице, да и клятву торжественную дал. Недаром гласит пословица: «Слово не конь, вырвется — не поймаешь». И согласился царь вырвать сердце у старшего сына и дать съесть его царице, чтобы излечить ее болезнь.
Весь этот разговор слышал младший царевич Луч Луны. Он сразу же бросился к своему брату и передал ему все, что узнал. Ужас охватил старшего царевича, когда он услышал рассказ брата. Посоветовались братья и решили, что оставаться в царском дворце больше нельзя, придется покинуть родные края и искать пропитания на чужбине. Вечером пошли они к алтарю, куда приносят жертвоприношения, набрали маленький мешочек высохшей дормы* и с восходом луны покинули отцовский дворец и пошли на восток.