Тонкое острие маленькой металлической иглы скользнуло по влажной коже. Вдруг остановившись оно резко пробило вену, забравшись глубоко внутрь. Крепкие, сухие как корабельные канаты мышцы молодого Вильяма Даффи сжались. Парень хотел было встать, но тело прижатое к полу не справилось. – Погоди дружище, – удерживая медвежьей хваткой, повторял навалившийся тяжелым корпусом рыжебородый Иван. – Врач сейчас закончит. Потерпи!
–Какого черта вы двое делаете?! Зарычал Вильям оскалившись в сторону мужчин возившихся с ним.
– Вилли! Ты перебрал с виски, а вот господин Езерский, – Иван перевел маленькие серые глазки лежащие на широком лице в сторону низенького, гладко выбритого мужчины в белом халате, – любезно согласился помочь тебе. А держать тебя пришлось, – продолжил Иван отпустив руки Вильяма, – потому что приступ накрыл сильно. Теперь вот вижу, полегчало тебе. Узнавать начал.
Вильям быстро прокручивал в голове события последних часов. Приступы были и раньше, но теперь как то сильно ударило по памяти. Картинки всплывали одна за другой. Последним было воспоминание из-за игрового стола. Вильяму так везло в тот душный, июльский вечер. Потом непроглядная, черная занавесь упала на все произошедшее. Все это время пока Вильям приходил в себя, рядом стоял плюгавый врач спаситель. Сглотнув застрявший в дряблом горле комок, он пристально глядел прямо в глаза, закусив толстую, маслянистую губу. Вильям молчал, пытаясь собраться. Вспомнил.
– Брэйди! Идиот бесхребетный, – затянула дребезжащим низким голосом толстобокая Лула. Грузно вдыхая, воздух пропитанный сыростью после обеденного дождя, мачеха забрасывала на перекладину только что выстиранные тряпки. Закончив, она смахнула со лба заливающий глаза пот. Деревянный стул жалобно заскрипел, преодолевая тяжесть ее жирного тела. Напротив Лулы в распахнутом окне виднелась облысевшая, склоненная на бок голова отца Вилли. Износивший себя раньше времени бесконечными попойками, старик спал в затертом, грязном кресле перед барабанящим телевизором. Вильям крадучись пробрался в родительскую спальню. Со стены на него поглядывали выцветшие фото, в воздухе пахло лекарствами. – У! Дура старая! – замахнулся Вильям на равнодушный портрет в металлической рамке. Капли теплого, соленого пота пропитав волосы, стекали по худой шее. – Занятия в колледже скука смертная, вот бы опять попасть в казино. Бросить фишки на стол, кружиться в кругу крутых ребят, – мечтательно возвращался в любимое место Вилли. Встревоженные частицы пыли, подпрыгивали из укромных мест комнаты. Молодые пальцы стремительно перебирали подвернувшиеся предметы. Дзинь. Зазвенели высокие стаканчики на верхней полке, когда Вилли задел плечом старый, серый шкаф.
– Вот они, – выдохнул облегченно парень, вытаскивая из бумажного пакета небольшую пачку фунтов. Клац. Щелкнула входная дверь. Вильям подскочил на месте. Пробежав два поворота, ведущие к кухне, он остановился. – Я в больницу, – поторопился оправдаться, напоровшись на острый взгляд Лулы. Она только покачала головой, в ответ. Мачеха появилась в их доме, когда Вилли пошел в первый класс. Тогда она казалась более мягкой и доброй. Кто знает, быть может это годы проведенные бок о бок с алкоголиком, так повлияли на ее характер. Вильям не привык задаваться такими вопросами. Во всяком случае, приобретенная в детстве перед ней боязнь, имела теперь форму стойкой неприязни. А пожилой Брэйди, отработавший, большую часть жизни машинистом на паровозе, никогда не вникал в проблемы сопровождающие юношу на пути взросления. Какое то время его гордостью были звездочки на корпусе железной машины, бегающей по рельсам. Так он помечал сбитых им людей. Придраться было не к чему, скорость соблюдалась, звук подавался. – Сами виноваты, – радуясь очередному зрелищу, повторял измазанный копотью машинист. Тогда это забавляло его. Теперь почти каждый день, напиваясь, он снова и снова пересказывал затертые истории из прошлого. Иной раз старик уже сам не понимал, где он выдумал, а что и правда было. Где не хватало сил восстановить событие в памяти, фантазия неизменно заполняла пробелы. Вилли старался избегать разговоров с отцом. Парень мечтал вырваться из захолустного городка. Ни одно дело не интересовало по-настоящему. Однако, в один из хмурых, скучных дней, Грег соседский мальчишка предложил съездить в Дублин. Ни разу, не бывавший за пределами Селбриджа Вилли согласился. Высокие, холодные здания столицы презрительно смотрели на пешеходов и поток въезжающих машин. Богатство и величие, первое, что привлекло взор Вилли. Жизнь здесь была особенной. Даже река Лиффи неухоженная и тощая в его родном Селбридже, здесь была обернута в изящное обрамление из каменных стен и мостовых. Извиваясь и ускоряясь она впадала в Дублинский залив, после чего растворялась в ирландском море. С того дня мысли вращались у волчка крутившегося на столике. Горячее покалывание под кожей перед ставкой кружило голову не хуже алкоголя. Предвкушение игры было куда слаще даже самой игры. В глубине сердца парень понимал бесполезность и губительность этого занятия, но отказывать себе не было сил. После занятий, вместо выполнения уроков парень подрабатывал на местной заправке. К концу второго игрового года, Вильям хорошо разбирался как что называется и как делается, но в игре не было крупных побед. Попутно Вилли проводил время в больнице, где врачи лечили то от одного то от другого.