Утром болезнь росса обострилась. Вирус сдавался неохотно. Моменты облегчения сменялись жестокой лихорадкой с резкими судорогами. Вирус и иммунная система выкачивали энергию из организма, и к концу недели воин превратился в собственное приведение.
Однако вскоре болезнь пошла на убыль. К концу второй недели лихорадка и приступы прекратились, через пару дней спал жар и исчезли резкие перепады температуры. Побочным эффектом болезни оказалась полная блокировка сознания, и только через две недели, когда состояние воина пошло на улучшение, росс пришел в себя. Впервые с тех пор, как они покинули базу хоммо .
– Что за…?!!
Над головой радостно шумела листва. Чья-то рука свела вместе ветки дерева, создав крытую речным савейном крышу. Солнце пробивалось сквозь крону, заливая шалаш радостным зеленоватым светом. Рядом – стопка с одеждой, бутыль с водой, и что-то весьма вкусно пахнущее, завернутое в мясистый лист.
– "Рин?"
– "Навь? " – неуверенность и тревога.
– "Да. Я это, я." – усталый смешок и всепоглощающая слабость.
– "Как самочувствие?"
– "Жить буду."
– "Да уж надеюсь."
– "Долго?"
– "Долго."
– "Сколько?"
– "С момента, как по загривку прикладом получил?"
– "С момента, как вирус ввели."
– "Двадцать пять дней. Включая этот." – Рин мысленно хохотнула.
– "Что смешного?"
– "Да так. Эт я о своем. Жди, сейчас буду. Постарайся не свалиться с дерева."
– "С какого дерева?" – росс напрягся.
– "С того, на котором ты сидишь. Неужто ты думал, что я рискну ночевать в лесу на земле???"
– "Гхм, ну да. Сожрут к середине ночи."
– "Я думаю, немного пораньше. Ты поел?"
– "Нет."
– "Пожуй, а я скоро буду. Силки проверю, пока Ита все не сожрала."
– "Она все еще рядом?"
– "Она всегда рядом. Кстати, кошка к тебе явно неравнодушна."
– "Это с какой стороны?" – подозрительно спросил росс.
– "Ну, во всяком случае, не с гастрономической. Я ее хорошо кормлю."
– "Навь, не смешно."
Мгновение тишины, а потом он с какой-то заминкой, с тяжестью, словно сражаясь с чем-то в глубине души, сказал:
– "Мое имя – Зуан."
– "Зуан… Красивое имя."
– "Да… Красивое…"
Контакт прервался. Рин что-то отвлекло, а он не хотел мешать. Привалился спиной к ветке. Кто бы мог подумать. Рин. Все же вытащила. Проклятье! Двадцать пять дней! Мозг обожгло тревогой. Корабль! Его не станут ждать чужие пилоты. Пока "Всадник" в доках на ремонте…
Он застонал от собственного бессилия. Если корабль улетит… До следующей весны. Без оружия, без припасов… один… нет, не один. Хорошо это или еще хуже? Он тряхнул головой. Потом решит. Когда пройдет время. Самый справедливый судья. Время. Он же и палач. Ох, проклятье на его голову, ну как можно было быть таким беспечным? Как можно было так по-глупому попасться?
Внизу что-то зашуршало, ветка качнулась, снизу раздался тихий от расстояния мат и приглушенное "миав". Рин опять воюет с Итой. Еще одна загадка. Рин. Сероглазая и рыжеволосая загадка с милым личиком и гнусным характером. Странная она. Чужая и такая родная. Не росси, не ишон. Кто же тогда?
Ветка качнулась, листья раздались, являя его взору гнуснохарактерное милое личико. Девушка запыхалась, раскраснелась, веселая и довольная. Внезапно до росса во всей своей полноте дошел факт, что он – абсолютно голый. На какой-то момент появилось давно позабытое смущение, но мгновенно завяло. Ничего нового она уже не увидит. Все что хотела – уже рассмотрела. В подробностях. Он наглухо не помнил ни единого хтар из этих шестнадцати дней. Рин окинула его веселым и плотоядным взглядом.
– Поел?
– Нет. Судя по твоему взгляду, ты – тоже.
– М-м-ммм, поела.
– А чего взгляд плотоядный?
– Да на тебя засмотрелась.
– И как осмотр?
– Погрел душу.
– Сильно?
– Весьма. Тебе не холодно?
– Нет. – нагло сказал Зуан, глядя ей в глаза.
Он пытался найти хоть каплю смущения или стыдли?вости. Ага, щаз! Ничего даже близко похожего он там не нашел, а лукавые серые глаза смотрели именно туда, куда смотреть не должны позволять приличия. Впрочем, она быстро отвернулась, сгрузила что-то, пахнущее еще аппетитнее, по дороге подцепила сверток с одеждой и кинула его в росса. Он поймал, раскатал. В свертке оказался комбез ишон серо-коричнево-зеленоватой окраски дизайна "под скалу".
– Одевайся, поедим. Заодно проверим, насколько тебя подкосила болезнь.
– Сильно. Могу и так сказать.
– Почему?
– Я не могу встать. – спокойно ответил росс.
– Ноги чувствуешь?
– Да. Но встать не могу.
Зуан с трудом натянул на голое тело комбез, чертыхаясь про себя. В таком унизительном состоянии он не был уже давно. Не мог сам себе признаться, что более унизитель?но – его слабость или слабость перед ее глазами.
– Не забивай себе голову.
Мягкий голос Рин заставил его вздрогнуть. Тонкие пальцы подтянули перевязь, помогая натянуть на озябшие плечи куртку.
– Давай, попробуй встать.
Хотелось выть от собственного бессилия! Зуан стиснул зубы и с нечеловеческим трудом, держащимся лишь на голой силе воли, на уязвленной гордости, сумел… чуть-чуть оторвать зад от ветки. Рин подхватила его за плечи, ненавязчиво помогая выпрямиться, и все же он встал. Ноги подгибались, он едва-едва держался, чувствуя всем телом, что основной его вес приходится на хрупкие девичьи плечи.
– Рин, я…
– Переступи и садись на эту кучу веток. – тоном, не терпящим возражений, сказала она, подталкивая его на удивление сильной рукой в нужном направлении.
Не то чтобы он сел… нет, он скорее по инерции завалился в том направлении, куда его качнуло. Тяжко. Больно. Кровь хлынула в ноги, все кололо, щипалось и болело. Захотелось заорать во весь голос.
– Ну и поори. – совершенно невозмутимо сказала девчонка.
– Это так явно?
– Да. – Рин вздохнула, подсела ближе.
– Я ничего не помню. Что я творил?
– Да ничего. Лежал в глубокой коме.
– А дальше.
– А дальше – ешь! И не задавай глупых вопросов! – Рин разозлилась. – Да, я кормила тебя, ухаживала за тобой, следила, чтобы ты не скатился с ветки, когда тебя била лихорадка. Но я это делала по собственной воле и желанию. Понял?
– Да.
– Закрыли тему.
– Благодарю.
– Да ладно тебе. – она улыбнулась. – Ты был совершенно беспомощный из-за этой дряни. Я не могла тебя так оставить.
– Могла.
– Нет. Мы же повязаны.
– Хм. – Зуан скептически поджал губы.
– Я так захотела.
– Другой ответ. – он улыбнулся.
Рин лукаво улыбнулась в ответ. Зуан мысленно вздохнул. Она так захотела. Она сделала это по собственному желанию, подчиняя своей прихоти. Она так захотела и так сделала.
Она же готова нести за это ответственность. За свое решение. За право делать то, что она хочет. Не потому, что так надо. Не потому, что так принято. Потому, что таково было ее желание. Это он понимал. Он делал то, что хотел. Он подчинялся только себе и нес ответственность за свои желания и действия. Сам. И перед собой. Его не страшил ни гнев куратора, ни возможное наказание. Ничего. Он держал ответ лишь перед собой. Его единственный судья – он сам. И никто не смел навязывать ему решения. Как и ей.