– Привет, – сказала она. Точнее, не сказала, а подумала, а он сразу же телепатически уловил ее мысль.
– Привет, – улыбнулся ей в ответ Эрик.
– Ты выглядишь так же, как в жизни, – констатировала она, серьезно оглядев его.
– Ты тоже.
– Правда, твой нос кажется меньше, – хмыкнула она.
– А твои ноздри все так же трепещут.
– Это можно считать комплиментом?
– Еще каким…
Она снова улыбнулась, подошла поближе.
– Много же ты тренировался, раз сумел так быстро научиться этому, – проговорила она.
Клюв кивнул, не сводя с нее глаз.
– Трудно было?
– Трудно. Но я…
– Что?
– Я вспоминал тебя. И у меня получилось…
– Это что, признание в любви?
– Да. Это признание в любви, – решительно сказал Эрик. Точнее, подумал.
Она улыбнулась. Они стояли в нескольких метрах и разглядывали друг друга.
– А ты давно научилась этому? – спросил ее Клюв.
– Давно. С семнадцати лет.
– Тебя кто-то научил? Родители?
– Ты ведь интересовался и моими родителями, правда? – усмехнулась она.
– Правда. Они у тебя довольно необычные…
– Может быть. Но этому я научилась не у них. Они этого не умеют.
– А у кого?
– Это что, так важно?
– Тебя учил мужчина?
Мина рассмеялась…
– Нет, милый. Меня учила родная бабушка. И долго учила. Целых два года. Так что ты способнее, чем я… Можешь гордиться…
Она снова улыбнулась. Улыбка получилась не менее очаровательная, чем в материальной жизни. Клюв шагнул к ней. Коснулся ее руки. Странно, но он почувствовал ее астральное тело.
– Я тебя чувствую, – пораженно проговорил он.
– Ну и что? Так и должно быть. Ну да, ты же в первый раз встречаешь астральное тело другого… Это просто… Я – энергия, ты – энергия… Мы общаемся энергетически… У нас даже может быть секс, если хочешь знать… Правда, не такой, как в обычном мире…
– У тебя что, есть опыт такого секса? – нахмурился Клюв.
Мина вздохнула. Мысленно. Но он ее услышал.
– Почему вы, мужчины, такие… глупые?
Она отошла к окну и некоторое время смотрела наружу. Потом снова повернулась к нему.
– Ладно, Эрик. Возвращайся в свое тело. Мне надо дочитать кое-что…
– Я могу вернуться сюда в своем теле. И мы можем поехать куда-нибудь пообедать…
– Не сегодня. У нас столько времени впереди… Не стоит спешить… Иди…
Сыщик хотел возразить, но, передумав, пошел к двери. Там он оглянулся. Она смотрела ему вслед. Он кивнул ей и прошел сквозь закрытую, как и раньше, дверь…
Ночью он плохо спал. До пяти часов ворочался с боку на бок, вспоминая свой визит к Мине и анализируя его. Чем-то он все-таки привлек ее, по крайней мере, Эрику хотелось надеяться на это. Правда, он не обладал красивой внешностью, не был, что называется, мачо, и назвать себя особенно успешным он не мог. Постоянно меняя профессии, он знал понемногу обо всем, но этим дело и ограничивалось. К тому же у него был довольно скверный характер, сформировавшийся за годы холостяцкой жизни, ибо кратковременные связи с доступными женщинами сформировали вполне определенное отношение к женщинам вообще, и Мина, наверно, это чувствовала. Да и скрытая ирония, пофигизм и привычка к одиночеству не были теми качествами, которые способны заинтересовать женщину, тем не менее, видимо, что-то хорошее она в нем все-таки нашла. Иначе с какой стати она общалась с ним? На этой приятной мысли, где-то к пяти утра он, наконец, уснул…
Во сне Клюв увидел сцену. Очень большую сцену. Она начиналась где-то внизу и поднималась вверх, но не вертикально, а так, что ее всю можно было обозревать под углом. Внизу, у основания сцены, толпились люди. Много людей. Все они, задрав головы, смотрели на сцену. А там, наверху, разворачивался спектакль. Скорее всего, много разных спектаклей. На первый взгляд, как будто и не связанных друг с другом. Актеры говорили и говорили. Диалоги, монологи. Все эти разговоры почему-то казались очень примитивными. Будто слово потеряло свою ценность, будто это был словесный понос. Разыгрывались какие-то сцены, и все было неинтересно. Своеобразное дежавю, свидетелем которого он был много раз. На Клюва напала зевота, и он все время зевал, широко открыв рот. Он стоял в самой гуще, но у него было такое ощущение, что он наблюдает все со стороны. Казалось, Эриков было двое. Один, настоящий, это тот, со стороны, а другой – тот, что в гуще. И настоящий знал то, чего не знал второй. И этот настоящий ожидал чего-то. Так ждешь события, которое может что-то изменить. Настоящего события, а не имиджмейкерства, за которым ничего нет. Пусто. А остальным, тем, кто был рядом с ним, маленькие спектакли даже нравились. Судя по реакции. Они аплодировали, орали, плакали, смеялись. И все как-то невпопад. А может, и впопад, но как-то странно. Было такое ощущение, что это нужно им, чтоб чувствовать себя живыми. Чтоб таким образом самовыразиться. Эрик, тот, что в гуще, иногда присоединялся к этим крикам, смеху и дерганию, чтоб не показаться странным своим соседям. Но на самом деле все время оглядывался на себя второго, невидимого остальным. Точное его местоположение ему трудно было описать. Но он точно помнил, что где-то он был. И вот наступил момент, когда он ощутил, что что-то происходит. Или, точнее, что-то начало происходить. Это был импульс со стороны “я – настоящего”. На сцене пока не было никаких изменений. И тем не менее какая-то энергетика покрыла эту сцену. Она наполнилась светом. Актеры продолжали играть, не замечая этого. Но энергетика все усиливалась, и, наконец, на сцене появилась Мина. Она просто взошла на сцену, но этого оказалось достаточно. Остальные все повернулись в ее сторону. Разрозненные спектакли на миг замерли. Откуда-то сбоку полилась музыка. Настоящая музыка, несущая тебя на своих волнах. Женщина плавно закачалась, вознеся руки к небу, и все остальные, глядя на нее, тоже стали покачиваться в такт и тоже вознесли руки. Все, что происходило на сцене, вдруг обрело смысл. А потом все куда-то исчезло…