Народ, в большинстве своем пожилой, в тогах, туниках, кимоно, камзолах, костюмах, смокингах, а некоторые и в джинсах, сгрудился полукругом, наблюдая сцену с искренним интересом. “Что ты снимаешь, Фредерико?” – спросил старый человек с умным, ироничным лицом, в парике. Эрику показалось, что это Вольтер. По крайней мере, человек этот был очень похож на памятник Вольтеру, показанный по ГОРОДСКОМУ телевидению три дня назад. “Что я снимаю? Я снимаю Амаркорд-2”, – ответил человек, не отрываясь от камеры. “А ты согласовал это с Советом?” – тонким голосом и с китайским акцентом произнес другой пожилой человек, седые волосы которого сзади были завязаны в короткую косичку. “Плевать я хотел на Совет, Конфуций. Я снимаю, когда хочу и что хочу”, – довольно спокойно отреагировал человек, все так же не отрываясь от камеры. “Синьорина, спасибо. Вы божественны. Почему я вас тут раньше не видел?” – наконец, отсняв сцену и выключив камеру, спросил он, приблизившись к Мине. “Я тут в гостях”, – ответила Мина. Клюв, подошедший ближе, уловил в ее тоне искреннюю симпатию. “Получится из меня актриса?” – в свою очередь спросила она. “Великая актриса”, – заверил Феллини, и тут сзади появилась маленькая женщина с удивительно приятным, располагающим лицом. “А, вот и моя муза. Пойдем, Джульетта, сегодня осталось доснять только сцену с тобой”, – сказал он, обнял ее за плечи, и они двинулись к тропинке, уводящей вверх.
– Значит, ты хочешь стать великой актрисой? – поинтересовался Клюв, вспомнив свой сон.
– Я хочу стать всем на свете, но, наверно, стану просто хорошей женой, – улыбнулась Мина. – А на маленькие женские слабости не надо обращать внимания…
Эрик заметил старца в греческой тоге, с длинной седой бородой, отделившегося от толпы и направляющегося к ним. Старец шел степенно, разглядывая издали Эрика и Мину. Все почтительно здоровались и уступали ему дорогу. Клюв подумал, что это Гомер. Точнее, он не подумал, а сразу проникся убеждением, что это именно Гомер.
– Это Гомер, – прошептала Мина, заметив старца. – Он мэр Города мудрецов…
Старец подошел поближе, и Мина склонилась в поклоне. Клюв последовал ее примеру. Ведь это был один из тех редких мыслителей, кого Эрик знал и любил.
– Кого это судьба привела в наш город? – спросил Гомер, доброжелательно разглядывая их.
– Я Эрик по кличке Клюв, великий Гомер, а это Мина, девушка, которую я люблю, – ответил Клюв, выпрямившись.
– Мне говорили, что еще двое на Земле научились путешествовать вне тела, – улыбнулся Гомер.
– Это мы, – сверкнула глазами Мина. – Я и Эрик.
– Я полюбил ее, и она научила меня летать, – добавил Эрик.
Старец величественно кивнул.
– Мало кто осмеливается на свою одиссею. Вы осмелились. Это хорошо, когда человек стремится познать космос, построение бога. В ваше время люди начинают забывать, кто их создал, а ведь в моих поэмах люди и боги не отделены друг от друга непроходимой пропастью. Вы читали Илиаду и Одиссею?
– Да, – ответил Клюв.
– У меня боги напрямую участвуют в жизни человека, непосредственно влияют на события… И это так и есть. То, что вы тут оказались, тоже не случайно, я думаю. Вы поймете когда-нибудь…
Старец улыбнулся им и направился к Дому приемов. Большинство присутствующих последовали за ним, с интересом оглядываясь на Эрика и Мину.
С некоторым запозданием к ним подошла бабушка. Минут пять она говорила с кем-то. И ей явно стало грустно.
– Что с тобой, бабуля? – Мина участливо всмотрелась в нее.
– Сегодня не только прибывают сюда, но и убывают. Из Дома проводов уйдет один мой хороший знакомый.
– Куда? В другие миры?
– Нет. На Землю. Он сказал, что с ним связались и попросили его реинкарнироваться. Он может не согласиться, это его право, но его знания и ум понадобились. В ожидающей его жизни, милая, он должен совершить важное открытие в медицине. Понимаешь? Из всех живущих здесь только он способен на это…