Филипп снова медленно отпил кофе. Выражение его лица оставалось невозмутимым. Его спокойствие просто бесило Джейн.
— Эта дама тебе знакома? — хмуро спросила она.
— Может быть. — Филипп махнул официанту, и тот поторопился принести счет. — Пора укладываться, — тихо добавил Эшли. — Мы возвращаемся в замок.
— Но мы даже не погуляли по городу! Зачем мне тогда были нужны шикарные наряды, на покупке которых ты так настаивал? — съязвила Джейн. — Не остаться ли нам еще на пару дней, чтобы я могла похвастать ими в ночных клубах? Или продемонстрировать свою потрясающую сексуальность кому-нибудь еще из твоих деловых партнеров?
Заметив, как в прищуренных глазах мужа мелькнула мрачная усмешка, Джейн немедленно перевела взгляд на свою чашку и стала изучать это произведение гончарного искусства, будто ничего интереснее в жизни не видела. Теплый летний день, непринужденный гомон вокруг, звон чашек и бокалов, гул транспорта, запахи и звуки французского городка — все отступило на задний план, осталась лишь враждебность, явственно ощутимая между ними. Кроме головной боли Джейн еще терзали и душевные муки. Ее последние надежды на улучшение их отношений исчезли, все, пожалуй, даже стало хуже после ее неудачи на аукционе.
Филипп расплатился по счету, бросил на блюдо несколько франков чаевых. Супруги поднялись из-за стола и пошли в гостиницу готовиться к отъезду.
— Да, мама была права, когда говорила, что не надо спешить замуж… — Джейн резко оборвала начатую было фразу, заметив, как побледнел ее муж. — Фил, извини… я не хотела сказать, что ты не нравишься моей матери…
— Не волнуйся, мое самолюбие от этого не пострадает, — невесело улыбнувшись, заметил Филипп.
— Если хочешь знать, моя мама считает тебя чертовски интересным, — с жаром заявила Джейн. — И безгранично предана тебе! Так что перестань изображать из себя героя-мученика!
— Отлично, отлично. — Джейн с опозданием поняла, что он опять смеется над ней. — Значит, твоя мать питает слабость к американцам. А знает ли она, почему ты сбежала от меня сразу после свадьбы?
— Нет, — понурилась Джейн. — Я сказала отцу, когда он звонил, что это наше личное дело… и что мы сами во всем разберемся. А мама даже не захотела взять трубку и поговорить со мной.
По непроницаемому лицу Эшли было нельзя понять, что он думает о солидарности тещи. Филипп открыл перед женой тяжелую дверь, и молодые люди вошли в гостиницу.
— Разберемся ли? — пробормотал Филипп уже в холле. — Или это только твой наивный оптимизм?
— А ты как думаешь? — затаив дыхание, спросила Джейн. Отчаянно стараясь не разрыдаться, она взглянула мужу в лицо. Тот лишь пожал плечами. — Если не будем верить друг другу, тогда мы просто понапрасну теряем время, — спокойно произнесла Дженни, хотя внутри у нее все переворачивалось от горя.
— Я расплачусь за гостиницу, — безразлично бросил Филипп, повернулся и пошел администратору.
Джейн быстро нырнула в лифт и дрожащими пальцами нажала кнопку их этажа. Откуда в Филиппе Эшли эта холодность? Как он может быть таким безжалостным, когда речь заходит об их будущем? И сегодняшний провал на аукционе не добавлял Джейн хорошего настроения, хотя она наверняка знала, что ничего не могла сделать в создавшейся ситуации. Ведь как только предложенная цена превысила ее возможности, от сделки пришлось отказаться… Хотя если этот портрет действительно принадлежит кисти Гольбейна, его стоимость трудно определить, он просто бесценный… Будь она сегодня утром не такой заторможенной и вялой, да не думай постоянно об их с Филиппом отношениях, к тому же, чего греха таить, если бы у нее не было похмелья после вчерашнего, возможно, ей удалось бы проявить большую проницательность на торгах. Интуиция должна была подсказать ей, что надо было рискнуть всем, вложить собственные деньги, поднять цену и заключить сделку.
Увы, сейчас уже ничего не изменишь, портрет уплыл в неизвестном направлении, нельзя также и изменить пренебрежительного отношения к ней Филиппа и его недоверия. Вряд ли при таком раскладе их брак долго продлится. И поправить уже ничего нельзя. Острая боль пронзила сердце Джейн.
Грустные мысли привели Джейн в смятение, и она автоматически вышла из лифта вслед за пожилой парой не на своем этаже. Когда же, в конце концов, Джейн добралась до двери своего номера, то обнаружила, что у нее нет ключа. Почему-то отсутствие ключа явилось последней каплей, переполнившей чашу ее горестей. Джейн потребовалось призвать на помощь остатки самообладания, чтобы не рухнуть на застеленный ковром пол коридора гостиницы и не разрыдаться, как ребенок.